Хорошее интервью с Михаилом Ремизовым (на мой взгляд один из лучших в России политологов и политических аналитиков):
— Как вы оцениваете вероятность возвращения Донбасса Украине в результате победы ВСУ?
— Не думаю, что такое возможно. На мой взгляд, Москва дала ясно понять, что если с военной точки зрения ситуация в Донбассе станет критической, то Россия вмешается.
— Вы упомянули о том, что ситуация в Донбассе серьезно отличается от таковой в Абхазии и Приднестровье. Чем именно?
— После относительно кратковременных боевых действий в Абхазии и Приднестровье была сформирована модель урегулирования с участием конфликтующих сторон и России. Эта модель де-факто обеспечивала самопровозглашенным образованиям временный статус и подразумевала отложенное на международном уровне решение вопроса об их окончательном статусе. Она же, эта модель, обеспечивала России официальный статус посредника и военные механизмы гарантии данного статуса. То есть, это была действительно надлежащая форма международно-правовой заморозки конфликта, при которой ситуация могла оставаться устойчивой достаточно длительное время. В Донбассе этого нет. Нет не только элемента отложенного статуса, но даже полноценного взаимного признания конфликтующих сторон.
— Имеется в виду, что Киев не признает ДНР и ЛНР государственными образованиями?
— Я имею в виду признание не в качестве государственного образования, а просто в качестве стороны конфликта. При этом есть минский протокол, в соответствие с которым новый статус Донбасса должен был оформиться достаточно быстро, но этого не произошло. Поэтому какого-то надлежащего международно-правового временного статуса для новообразований не создано, в отличие от Абхазии и Приднестровья. Еще одно отличие — больший масштаб разрушений инфраструктуры в Донбассе и, как следствие, больший масштаб инвестиций, требуемых на ее восстановление. Речь идет не только о потерях материальной инфраструктуры, но также и о потерях инфраструктуры социальной — вымывании слоя квалифицированных работников в разных сферах, на которых, собственно, и держится общество.
— Разве Россия не пытается эти потери компенсировать?
— В нынешних обстоятельствах это невозможно компенсировать. Отсутствие у Донбасса даже временного статуса и существующее подвешенное состояние исключают какие-либо инвестиции в восстановление материальной инфраструктуры, одновременно затрудняя восстановление социальной ткани. Еще одно отличие Донбасса — это его площадь и численность населения, которые превосходят абхазские и приднестровские. Там это сотни тысяч, а здесь — миллионы людей. Что это значит? То, что в отсутствие полноценной хозяйственной деятельности поддержание жизнеспособности региона обходится гораздо дороже. В ситуации, когда нет и не может быть выстроено нормальной экономики — а нормальная экономика не выстраивается в подвешенном состоянии — в этих условиях бремя расходов является очень большим, и оно ложится на плечи России. Думаю, у многих в нашей стране не раз возникал в связи с этим вопрос: а не дешевле ли навести в Донбассе порядок и решиться на инвестиции — и защитить эти инвестиции! — чем смиряться с большими регулярными трудно контролируемыми и абсолютно непрозрачными расходами?
— Донбасс, по сути, сейчас — «серая зона».
— Да, «серая зона», куда неизбежно утекают российские деньги, просто потому, что сегодня некому больше нести ответственность за социальную сферу этого региона. Эта ответственность реализуется сейчас по минимальным стандартам. Но даже в таком варианте это большие непрозрачные и в итоге «коррупциеемкие» траты. При игре в долгую в таком режиме наши затраты на поддержание негодного статус-кво будут больше, чем затраты на восстановление…
— На этом отличия, серьезно отягчающие ситуацию в Донбассе, заканчиваются?
— Нет. После окончания боевых действий в Абхазии и Приднестровье возникли более тесные отношения в связке власть–население–вооруженные формирования, чем в Донбассе. Да, в Донбассе тоже есть много ветеранов боевых действий, вошедших в правящую элиту. Но одновременно с этим в Донбассе, даже после двух лет войны, в треугольнике власть–население–ополчение все еще продолжаются разброд, шатание и взаимные претензии. При этом все три стороны абсолютно отторгают позицию Киева и не хотят возвращения к довоенному status quo.
— Но теперь-то с отличиями все?
— Не совсем. Если Абхазия и Приднестровье, в общем-то, были психологически готовы к длительному существованию в качестве непризнанных государств, то население ДНР и ЛНР по-прежнему воспринимает как единственный приемлемый сценарий дальнейшего существования лишь их присоединение к России. Невыполнение этого сценария чревато, мягко говоря, трудно прогнозируемой динамикой общественных настроений… Следствием всех этих отличий является то, что сценарий заморозки конфликта в Донбассе не выглядит ни сильно реалистичным, ни сильно желательным, с точки зрения России.
— Насколько я помню, именно Россию считают инициатором этой самой заморозки?
— Да, но в начале 2017 года уже очевидно, что замороженный в Донбассе конфликт «в долгую» для России скорее невыгоден и создает больше проблем, чем решимость разрешить данный конфликт на тех или иных условиях. К скорейшему разрешению конфликта Россию подталкивает то, что ДНР и ЛНР в существующем виде не обладают достаточным запасом прочности.
— Действительно, у очень многих наблюдателей складывается ощущение, что ситуация с Донбассом в 2017 году подходит к какому-то дедлайну. Во время нашей предыдущей встречи, которая имела место в декабре 2016 года, вы сказали, что ожидаете со стороны Украины военной эскалации конфликта. Сейчас, после Нового года, вы продолжаете считать так же?
— Пожалуй, да. Просто потому, что такой «подарок» со стороны ВСУ к началу нового этапа российско-американских отношений может предопределить вектор их дальнейшего развития. То есть продолжить то конфронтационное направление, в котором заинтересована значительная часть как украинской, так и американской элиты. Ведь если конфликт в Донбассе вернется к своей «горячей» стадии, это, скорее всего, заставит задействованные в конфликте стороны реагировать так же, как они реагировали на предыдущие этапы военной эскалации. Что заметно ограничит свободу маневра у Трампа. Новому американскому президенту придется доказывать, что он — крутой американский парень, который не позволяет безобразничать и демонстрировать неуважение к партнерам.
Поскольку отношения России и Запада «заминированы» фактором Донбасса, можно ожидать того, что именно здесь и «рванет» в первую очередь. После чего российско-американские отношения, к удовлетворению Киева и определенной части американского истеблишмента, продолжат свое «пикирование».
— Можно ли было как-то обезвредить эту «мину»?
— Если бы при администрации Барака Обамы Россия уже признала самопровозглашенные республики и, к примеру, разместила бы там свои военные контингенты, то тогда бы мы сейчас уже достигли точки, ниже которой не скатимся. Позиции были бы окончательно обозначены, и любое следующее движение было бы движением в сторону какого-то выхода из тупика. Но сейчас, образно выражаясь, «нарыв еще не вскрыт». При этом понятно, что лучше было бы «вскрыть» его еще при старом «Вашингтонском обкоме», чтобы встречаться с Трампом, что называется, уже «с чистой совестью».
— С учетом сказанного, допускаете ли вы вероятность отказа России от минских соглашений в наступившем году и, в каком-то формате, признания ДНР/ЛНР Москвой?
— Минские соглашения все больше выглядят блефом, просто дипломатической фигурой речи. Администрация Петра Порошенко, сразу после появления минского пакта, принялась демонстрировать нежелание соблюдать достигнутые договоренности. В минувшем году это стало фактически официальной позицией Киева. В подобной ситуации прежняя дипломатическая игра России, в рамках которой РФ на официальном уровне постоянно подтверждала свою приверженность минским соглашениям, стала терять смысл.
— Потому что при попустительстве Запада Киев из игры вышел, и Москва, в некотором роде, все это время играла сама с собой?
— По сути, да. Если в феврале 2015 года предполагалось, что проиграет тот, кто первый от условий Минска откажется, то к январю 2017-го этот отказ де-факто произошел. Прозвучало вполне достаточно официальных заявлений Порошенко, которые трудно трактовать иначе, чем как отказ от Минских соглашений. Сегодня делать вид, будто мы по-прежнему находимся где-то на «дорожной карте» выполнения этих соглашений, смысла уже нет. Киев ведет к тому, чтобы все признали: да, с Минском не получилось, давайте договариваться заново. Москва на это в любом случае должна будет как-то реагировать. В этой ситуации выработать дорожную карту признания республик было бы, как минимум, вполне адекватной переговорной позицией. Причем эта дорожная карта может быть рассроченной, то есть достаточно длительной. Ведь есть большое количество градаций между полным непризнанием, игнорированием, и официальным признанием государственного статуса.
— Что могло бы войти в такую дорожную карту?
— Например, обеспечение гражданского правового статуса населения Донбасса. Сегодня оно является среди граждан России и Украины наиболее бесправной категорией. Граждане ДНР и ЛНР находятся вне любого юридического поля. Им даже в России легализоваться намного сложнее, чем другим украинским гражданам, потому что Россия не признает бумаги ДНР и ЛНР, а украинские бумаги эти люди получить не могут. Это прямая правовая дискриминация жителей Донбасса, и эту проблему нужно решать как сугубо гуманитарную. В этом смысле предоставление российского гражданства жителям Донецка и Луганска будет безупречным, с международно-правовой точки зрения, гуманитарным жестом. Россия даже в рамках Минских договоренностей имеет на это полное право.
— Давайте я уточню. Вы имеете в виду предоставление российского гражданства тем жителям Донбасса, кто, оказавшись на территории России, подаст соответствующую просьбу? Или же речь идет о массовой раздаче паспортов РФ всему населению Донбасса?
— Какую степень демонстративности придать этой кампании, это вопрос политический. Гражданство можно получать, не обязательно переселяясь, и история той же Абхазии — тому пример. Параллельно должно последовать признание Россией каких-то юридических актов властей ДНР и ЛНР как рабочих документов для нормального хозяйственного обмена. Это даст импульс налаживанию хозяйственной жизни в регионе… Возможен широкий спектр связей на уровне гражданского общества. Словом, у России существует большое количество промежуточных решений, которые могут быть приняты в рамках существующего status quo, но которые вполне четко обозначат вектор российского движения. Нам уже бессмысленно чего-то ждать. Раньше ждали, кто первый сорвет Минск, а сейчас чего мы ждем?
— Возможно, вселения Трампа в Белый дом? И того, что новый президент ослабит американскую поддержку режима Порошенко. Вот тогда-то…
— Понимаете, проблема же не только в Вашингтоне. Проблема — в конфигурации общественно-политических, информационных и иных сил на Украине. Да, там люди разочарованы результатами Евромайдана. Но националистическая часть Украины… Я не говорю о тех, кто марширует с одиозной символикой, я говорю просто о тех, кто привержен концепции Украины как национального государства, консолидированного на антироссийской платформе… Так вот, эта общественно-политическая коалиция имеет контрольный пакет в украинской политике. И будет иметь его в дальнейшем.
— Почему?
— Еще во время первого Майдана, когда эта часть Украины еще не была явным большинством, она всех заставила с собой считаться. Сегодня ей принадлежит прочное преобладание в украинской политике, информационном поле, культуре, спецслужбах, госаппарате. Этого достаточно, чтобы держать в узде деморализованных жителей Юго-Востока. Я имею в виду тех из них, кто не присоединился к новому консенсусу, а многие, к сожалению, присоединились. У нас нет механизмов, чтобы изменить эту ситуацию в Киеве, и в этом смысле даже какие-то изменения в Вашингтоне не приведут к инверсии ситуации.
Поэтому, если мы ждем какого-то пророссийского режима в Киеве, то напрасно. Если ждем какой-то новой революции, чтобы там возник вакуум легитимности, в котором можно будет решать свои задачи, — то для этого тоже нет оснований. Смена администрации США в этом плане ничего не изменит. С нами сейчас играют серьезные игроки, и кто бы ни сидел в Белом доме, новая революция на Украине — неприемлемый, негодный сценарий для Соединенных Штатов. Против новой революции играет и то, что украинский Майдан стал перманентным институтом.
— Поясните, пожалуйста, свое высказывание о Майдане.
— Уличный протест стал не просто постоянным фоном, но частью сложившейся в Киеве системы власти. Майдан в виде групп людей, выходящих на площадь и чего-то требующих, стал постоянным элементом украинского политического ландшафта и местной анархо-олигархической власти. А если это постоянный институт, то это уже не взрывная сила, которая «переворачивает доску». Таким образом, я не вижу причин для дальнейшего откладывания решений социальных и гуманитарных вопросов по Донбассу. Важное обстоятельство состоит в том, что мы в любом случае эти вопросы сейчас решаем. Просто мы их решаем втемную.
— Что дорого и неэффективно.
— Именно так. Раньше у нас были причины действовать, избегая публичности. Но ситуация изменилась. Если уж мы несем ответственность за территорию Донбасса, в том числе, финансовую — а де-факто сегодня это так, — то пусть это будет организовано более прозрачно, более цивилизованно и более публично. Публично, повторюсь, с опорой на гуманитарную и социально-экономическую аргументацию. Можно бесконечно ждать, пока Москва, Вашингтон, Париж, Берлин, Киев договорятся — а видно, что они не договариваются — но когда заложниками этого становятся четыре миллиона человек, ситуацию следует признать абсолютно нетерпимой.
— Итак, ДНР и ЛНР пора признавать?
— Как минимум, пора начать делать шаги в эту сторону. Одним из них может стать дискуссия о параметрах и планах экономического восстановления Донбасса. Россия вполне могла бы инициировать такую дискуссию. Один из важных дефектов Минских соглашений — в том, что в них вопросы восстановления региона вообще вынесены за скобки. С стороны России все менее уместно делать вид, будто это «не наша проблема». Поэтому сейчас самое время вводить эти темы в информационное и политическое пространство.
https://riafan.ru/595883-mihail-remizov-pora-delat-sh..
— Как вы оцениваете вероятность возвращения Донбасса Украине в результате победы ВСУ?
— Не думаю, что такое возможно. На мой взгляд, Москва дала ясно понять, что если с военной точки зрения ситуация в Донбассе станет критической, то Россия вмешается.
— Вы упомянули о том, что ситуация в Донбассе серьезно отличается от таковой в Абхазии и Приднестровье. Чем именно?
— После относительно кратковременных боевых действий в Абхазии и Приднестровье была сформирована модель урегулирования с участием конфликтующих сторон и России. Эта модель де-факто обеспечивала самопровозглашенным образованиям временный статус и подразумевала отложенное на международном уровне решение вопроса об их окончательном статусе. Она же, эта модель, обеспечивала России официальный статус посредника и военные механизмы гарантии данного статуса. То есть, это была действительно надлежащая форма международно-правовой заморозки конфликта, при которой ситуация могла оставаться устойчивой достаточно длительное время. В Донбассе этого нет. Нет не только элемента отложенного статуса, но даже полноценного взаимного признания конфликтующих сторон.
— Имеется в виду, что Киев не признает ДНР и ЛНР государственными образованиями?
— Я имею в виду признание не в качестве государственного образования, а просто в качестве стороны конфликта. При этом есть минский протокол, в соответствие с которым новый статус Донбасса должен был оформиться достаточно быстро, но этого не произошло. Поэтому какого-то надлежащего международно-правового временного статуса для новообразований не создано, в отличие от Абхазии и Приднестровья. Еще одно отличие — больший масштаб разрушений инфраструктуры в Донбассе и, как следствие, больший масштаб инвестиций, требуемых на ее восстановление. Речь идет не только о потерях материальной инфраструктуры, но также и о потерях инфраструктуры социальной — вымывании слоя квалифицированных работников в разных сферах, на которых, собственно, и держится общество.
— Разве Россия не пытается эти потери компенсировать?
— В нынешних обстоятельствах это невозможно компенсировать. Отсутствие у Донбасса даже временного статуса и существующее подвешенное состояние исключают какие-либо инвестиции в восстановление материальной инфраструктуры, одновременно затрудняя восстановление социальной ткани. Еще одно отличие Донбасса — это его площадь и численность населения, которые превосходят абхазские и приднестровские. Там это сотни тысяч, а здесь — миллионы людей. Что это значит? То, что в отсутствие полноценной хозяйственной деятельности поддержание жизнеспособности региона обходится гораздо дороже. В ситуации, когда нет и не может быть выстроено нормальной экономики — а нормальная экономика не выстраивается в подвешенном состоянии — в этих условиях бремя расходов является очень большим, и оно ложится на плечи России. Думаю, у многих в нашей стране не раз возникал в связи с этим вопрос: а не дешевле ли навести в Донбассе порядок и решиться на инвестиции — и защитить эти инвестиции! — чем смиряться с большими регулярными трудно контролируемыми и абсолютно непрозрачными расходами?
— Донбасс, по сути, сейчас — «серая зона».
— Да, «серая зона», куда неизбежно утекают российские деньги, просто потому, что сегодня некому больше нести ответственность за социальную сферу этого региона. Эта ответственность реализуется сейчас по минимальным стандартам. Но даже в таком варианте это большие непрозрачные и в итоге «коррупциеемкие» траты. При игре в долгую в таком режиме наши затраты на поддержание негодного статус-кво будут больше, чем затраты на восстановление…
— На этом отличия, серьезно отягчающие ситуацию в Донбассе, заканчиваются?
— Нет. После окончания боевых действий в Абхазии и Приднестровье возникли более тесные отношения в связке власть–население–вооруженные формирования, чем в Донбассе. Да, в Донбассе тоже есть много ветеранов боевых действий, вошедших в правящую элиту. Но одновременно с этим в Донбассе, даже после двух лет войны, в треугольнике власть–население–ополчение все еще продолжаются разброд, шатание и взаимные претензии. При этом все три стороны абсолютно отторгают позицию Киева и не хотят возвращения к довоенному status quo.
— Но теперь-то с отличиями все?
— Не совсем. Если Абхазия и Приднестровье, в общем-то, были психологически готовы к длительному существованию в качестве непризнанных государств, то население ДНР и ЛНР по-прежнему воспринимает как единственный приемлемый сценарий дальнейшего существования лишь их присоединение к России. Невыполнение этого сценария чревато, мягко говоря, трудно прогнозируемой динамикой общественных настроений… Следствием всех этих отличий является то, что сценарий заморозки конфликта в Донбассе не выглядит ни сильно реалистичным, ни сильно желательным, с точки зрения России.
— Насколько я помню, именно Россию считают инициатором этой самой заморозки?
— Да, но в начале 2017 года уже очевидно, что замороженный в Донбассе конфликт «в долгую» для России скорее невыгоден и создает больше проблем, чем решимость разрешить данный конфликт на тех или иных условиях. К скорейшему разрешению конфликта Россию подталкивает то, что ДНР и ЛНР в существующем виде не обладают достаточным запасом прочности.
— Действительно, у очень многих наблюдателей складывается ощущение, что ситуация с Донбассом в 2017 году подходит к какому-то дедлайну. Во время нашей предыдущей встречи, которая имела место в декабре 2016 года, вы сказали, что ожидаете со стороны Украины военной эскалации конфликта. Сейчас, после Нового года, вы продолжаете считать так же?
— Пожалуй, да. Просто потому, что такой «подарок» со стороны ВСУ к началу нового этапа российско-американских отношений может предопределить вектор их дальнейшего развития. То есть продолжить то конфронтационное направление, в котором заинтересована значительная часть как украинской, так и американской элиты. Ведь если конфликт в Донбассе вернется к своей «горячей» стадии, это, скорее всего, заставит задействованные в конфликте стороны реагировать так же, как они реагировали на предыдущие этапы военной эскалации. Что заметно ограничит свободу маневра у Трампа. Новому американскому президенту придется доказывать, что он — крутой американский парень, который не позволяет безобразничать и демонстрировать неуважение к партнерам.
Поскольку отношения России и Запада «заминированы» фактором Донбасса, можно ожидать того, что именно здесь и «рванет» в первую очередь. После чего российско-американские отношения, к удовлетворению Киева и определенной части американского истеблишмента, продолжат свое «пикирование».
— Можно ли было как-то обезвредить эту «мину»?
— Если бы при администрации Барака Обамы Россия уже признала самопровозглашенные республики и, к примеру, разместила бы там свои военные контингенты, то тогда бы мы сейчас уже достигли точки, ниже которой не скатимся. Позиции были бы окончательно обозначены, и любое следующее движение было бы движением в сторону какого-то выхода из тупика. Но сейчас, образно выражаясь, «нарыв еще не вскрыт». При этом понятно, что лучше было бы «вскрыть» его еще при старом «Вашингтонском обкоме», чтобы встречаться с Трампом, что называется, уже «с чистой совестью».
— С учетом сказанного, допускаете ли вы вероятность отказа России от минских соглашений в наступившем году и, в каком-то формате, признания ДНР/ЛНР Москвой?
— Минские соглашения все больше выглядят блефом, просто дипломатической фигурой речи. Администрация Петра Порошенко, сразу после появления минского пакта, принялась демонстрировать нежелание соблюдать достигнутые договоренности. В минувшем году это стало фактически официальной позицией Киева. В подобной ситуации прежняя дипломатическая игра России, в рамках которой РФ на официальном уровне постоянно подтверждала свою приверженность минским соглашениям, стала терять смысл.
— Потому что при попустительстве Запада Киев из игры вышел, и Москва, в некотором роде, все это время играла сама с собой?
— По сути, да. Если в феврале 2015 года предполагалось, что проиграет тот, кто первый от условий Минска откажется, то к январю 2017-го этот отказ де-факто произошел. Прозвучало вполне достаточно официальных заявлений Порошенко, которые трудно трактовать иначе, чем как отказ от Минских соглашений. Сегодня делать вид, будто мы по-прежнему находимся где-то на «дорожной карте» выполнения этих соглашений, смысла уже нет. Киев ведет к тому, чтобы все признали: да, с Минском не получилось, давайте договариваться заново. Москва на это в любом случае должна будет как-то реагировать. В этой ситуации выработать дорожную карту признания республик было бы, как минимум, вполне адекватной переговорной позицией. Причем эта дорожная карта может быть рассроченной, то есть достаточно длительной. Ведь есть большое количество градаций между полным непризнанием, игнорированием, и официальным признанием государственного статуса.
— Что могло бы войти в такую дорожную карту?
— Например, обеспечение гражданского правового статуса населения Донбасса. Сегодня оно является среди граждан России и Украины наиболее бесправной категорией. Граждане ДНР и ЛНР находятся вне любого юридического поля. Им даже в России легализоваться намного сложнее, чем другим украинским гражданам, потому что Россия не признает бумаги ДНР и ЛНР, а украинские бумаги эти люди получить не могут. Это прямая правовая дискриминация жителей Донбасса, и эту проблему нужно решать как сугубо гуманитарную. В этом смысле предоставление российского гражданства жителям Донецка и Луганска будет безупречным, с международно-правовой точки зрения, гуманитарным жестом. Россия даже в рамках Минских договоренностей имеет на это полное право.
— Давайте я уточню. Вы имеете в виду предоставление российского гражданства тем жителям Донбасса, кто, оказавшись на территории России, подаст соответствующую просьбу? Или же речь идет о массовой раздаче паспортов РФ всему населению Донбасса?
— Какую степень демонстративности придать этой кампании, это вопрос политический. Гражданство можно получать, не обязательно переселяясь, и история той же Абхазии — тому пример. Параллельно должно последовать признание Россией каких-то юридических актов властей ДНР и ЛНР как рабочих документов для нормального хозяйственного обмена. Это даст импульс налаживанию хозяйственной жизни в регионе… Возможен широкий спектр связей на уровне гражданского общества. Словом, у России существует большое количество промежуточных решений, которые могут быть приняты в рамках существующего status quo, но которые вполне четко обозначат вектор российского движения. Нам уже бессмысленно чего-то ждать. Раньше ждали, кто первый сорвет Минск, а сейчас чего мы ждем?
— Возможно, вселения Трампа в Белый дом? И того, что новый президент ослабит американскую поддержку режима Порошенко. Вот тогда-то…
— Понимаете, проблема же не только в Вашингтоне. Проблема — в конфигурации общественно-политических, информационных и иных сил на Украине. Да, там люди разочарованы результатами Евромайдана. Но националистическая часть Украины… Я не говорю о тех, кто марширует с одиозной символикой, я говорю просто о тех, кто привержен концепции Украины как национального государства, консолидированного на антироссийской платформе… Так вот, эта общественно-политическая коалиция имеет контрольный пакет в украинской политике. И будет иметь его в дальнейшем.
— Почему?
— Еще во время первого Майдана, когда эта часть Украины еще не была явным большинством, она всех заставила с собой считаться. Сегодня ей принадлежит прочное преобладание в украинской политике, информационном поле, культуре, спецслужбах, госаппарате. Этого достаточно, чтобы держать в узде деморализованных жителей Юго-Востока. Я имею в виду тех из них, кто не присоединился к новому консенсусу, а многие, к сожалению, присоединились. У нас нет механизмов, чтобы изменить эту ситуацию в Киеве, и в этом смысле даже какие-то изменения в Вашингтоне не приведут к инверсии ситуации.
Поэтому, если мы ждем какого-то пророссийского режима в Киеве, то напрасно. Если ждем какой-то новой революции, чтобы там возник вакуум легитимности, в котором можно будет решать свои задачи, — то для этого тоже нет оснований. Смена администрации США в этом плане ничего не изменит. С нами сейчас играют серьезные игроки, и кто бы ни сидел в Белом доме, новая революция на Украине — неприемлемый, негодный сценарий для Соединенных Штатов. Против новой революции играет и то, что украинский Майдан стал перманентным институтом.
— Поясните, пожалуйста, свое высказывание о Майдане.
— Уличный протест стал не просто постоянным фоном, но частью сложившейся в Киеве системы власти. Майдан в виде групп людей, выходящих на площадь и чего-то требующих, стал постоянным элементом украинского политического ландшафта и местной анархо-олигархической власти. А если это постоянный институт, то это уже не взрывная сила, которая «переворачивает доску». Таким образом, я не вижу причин для дальнейшего откладывания решений социальных и гуманитарных вопросов по Донбассу. Важное обстоятельство состоит в том, что мы в любом случае эти вопросы сейчас решаем. Просто мы их решаем втемную.
— Что дорого и неэффективно.
— Именно так. Раньше у нас были причины действовать, избегая публичности. Но ситуация изменилась. Если уж мы несем ответственность за территорию Донбасса, в том числе, финансовую — а де-факто сегодня это так, — то пусть это будет организовано более прозрачно, более цивилизованно и более публично. Публично, повторюсь, с опорой на гуманитарную и социально-экономическую аргументацию. Можно бесконечно ждать, пока Москва, Вашингтон, Париж, Берлин, Киев договорятся — а видно, что они не договариваются — но когда заложниками этого становятся четыре миллиона человек, ситуацию следует признать абсолютно нетерпимой.
— Итак, ДНР и ЛНР пора признавать?
— Как минимум, пора начать делать шаги в эту сторону. Одним из них может стать дискуссия о параметрах и планах экономического восстановления Донбасса. Россия вполне могла бы инициировать такую дискуссию. Один из важных дефектов Минских соглашений — в том, что в них вопросы восстановления региона вообще вынесены за скобки. С стороны России все менее уместно делать вид, будто это «не наша проблема». Поэтому сейчас самое время вводить эти темы в информационное и политическое пространство.
https://riafan.ru/595883-mihail-remizov-pora-delat-sh..
Если вам понравился материал, расскажите о нем друзьям:
Комментариев нет:
Отправить комментарий