2 марта 1917 года - Отстранение от Престола Императора Российской Империи Николая-II. С.И.

 

• Е

• ВХОД
 
• РЕГИСТРАЦИЯ
 

2 марта 1917 года - Отстранение от Престола Императора Российской Империи Николая-II. С.И. Жиленков

Мария ИвБог не в силе, а в правде

4 марта 21:15  0  740

        

 Отстранение от Престола Императора Российской Империи Николая-II - 2 марта 1917 года стало возможно, когда Ротшильды расставили на всех государственных постах каинитов, которые благодаря каиниту Петру-I, пустили мощные корни в России.

Вице-канцлер Петра-I - барон Пётр Павлович Шафиров /Шапиро/, и его двое сыновей и пять дочерей от брака со своей соплеменницей Анной Самуиловной, оплодотворили немало Русских родов, и вот всего лишь некоторые их потомки каиниты:

Писатели Николай Михайлович Карамзин и Алексей Николаевич Толстой;

Начальник Департамента полиции масон-каинит Алексей Александрович Лопухин, сын прокурора Петербургской судебной палаты Александра Алексеевича Лопухина. Жена Алексея Лопухина - сестра князя Сергея Дмитриевича Урусова.

Обер-Прокурор Святейшего Синода Александр Дмитриевич Самарин;

Философы-масоны Сергей Николаевич и Евгений Николаевич Трубецкие;

Наркоминдел Георгий Васильевич Чичерин /Мейендорф/;

Оккультистка Елена Петровна Блаватская, родители которой, полковник Пётр Алексеевич фон Ган и Елена Андреевна Фадеева. По матери прадедом Елены Петровны был масон и оккультист князь Павел Долгорукий. В 17 лет Е.П.Ган вышла замуж за 40-летнего вице-губернатора Еревана Н.В.Блаватского, но бросила его и уехала в Константинополь, оттуда в Африку, Индию, Тибет. В 1875 году, она вместе с полковником Генри Олькоттом основала теософское общество в Нью-Йорке, из которого вышли многие филиалы в Российской Империи и раскачивали революционную ситуацию.

Министр финансов граф Сергей Юльевич Витте, отец которого каинит-лютеранин, служил директором департамента госимуществ на Кавказе, а мать была дочерью Саратовского губернатора Андрея Михайловича Фадеева и княжны Е.П.Долгорукой.

Двоюродная сестра Витте – основатель теософии Е.П.Блаватская.

С 1900 года, директором канцелярии и секретаря С.Ю.Витте – являлся Абрам Животовский, родной дядя Троцкого, одновременно со своими братьями Тевелем, Львом и Давидом Животовскими, они как и каинит Алексей Путилов, были акционерами «Русско-Азиатского банка» /бывшего «Русско-Китайского»/ управляемого Юрием Ароновичем Ротштейном, родным братом Фёдора Ротштейна – личного финансового поручителя Ленина и партии большевиков; Животовские тесно контактировали с управляющим «отмывочного» «Ниа-банка» Олофом Ашбергом и создали с ним «Шведско-Русско-Азиатскую компанию».

Деловым представителем Животовского в США являлся Соломон Розенблюм /Сидней Рейли/ - шпион, работавший на МИ-6 через Английского резидента в США Уильяма Вайсмана /после войны Вайсман стал старшим партнером в банке Шиффа «Кун и Лоёб»/.

Офис Рейли находился в Нью-Йорке по адресу Бродвей-120 /как и American International Corporation и ФРБ Нью-Йорка/.

Вместе с ним в одном кабинете работал Александр Вайнштейн, устраивавший в Нью-Йорке сборища российских революционеров, а его брат, Григорий Вайнштейн, являлся владельцем газеты New World /«Новый мир»/ – редактором которой в США стал Троцкий /в газете работали Мойша Пинхус Долгалевский-Бухарин, Александра Коллонтай, Моисей Урицкий, Моисей Володарский, Григорий Чудновский и Гольдштейн/.

В том же здании располагалась и банковская контора родного деда Бориса Немцова Вениамина Свердлова - близкого друга Розенблюма-Рейли.

Но самым знаменитым потомком Шапиро, был князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, содомит, племянник Председателя ГосДумы Российской Империи Михаила Викторовича Родзянко. Феликс был женат на племяннице Императора Николая-2 - Ирине, дочери родной сестры Николая-2 – великой княжны Ксении Александровны и великого князя масона-каинита Александра /Сандро/ Михайловича, розенкрейцера, занимавшегося спиритизмом, о чём читал лекции в США.

Двоюродный брат Феликса Юсупова, Сергей Оболенский, утверждал, что Феликс был слишком мягким, чтобы совершить убийство, в своей книге «Человек своего времени» Оболенский рассказал историю об Абиссинском слуге по имени Тесфи, которого Феликс со своей супругой Ириной приобрели во время медового месяца проведённого в Египте.

Хорошо образованный, совершенно безстрашный и безгранично преданный Феликсу, - Тесфи был постоянно рядом с ним, сопровождал его в ссылке и, в конечном итоге уехал с Юсуповым в Англию. Феликс с Ириной после Англии отправились в Париж, где открыли Салон Мод «ИРФЕЛ» и жили на деньги вырученные от продажи тех семейных драгоценностей, которые им удалось вывезти из России, а также на деньги от продажи двух полотен Рембранта и коллекции антикварных табакерок.

В 1934 году, выиграв суд у компании MGM, которая выпустила фильм «распутин. сумасшедшей монах», в котором было предположение, что Ирина была изнасилована Распутиным, они получили 25 тысяч фунтов стерлингов. Юсупов умер в Париже в сентябре 1967 года, в возрасте 80 лет.

Мать Юсупова Зинаида Николаевна Юсупова, жена графа Ф.Ф.Сумарокова-Эльстона, участница заговора против Царя и Царицы.

Его дед Сумароков-Эльстон Феликс Николаевич, генерал-адьютант, генерал-лейтенант, Наказный атаман Кубанского Казачьего Войска, Начальник Кубанской области и командующий войсками с 23 апреля 1863 года по 03 февраля 1869 года.

Из письма Зинаиды Юсуповой стало ясно, что в организации убийства Святаго Великомученика Григория Ефимовича Распутьина были замешаны великий князь, каинит Николай Николаевич, член масонского ордена мартинистов и его жена Черногорская Княжна, дочь Черногорского Князя Негоша /Короля Николая-I/ - Анастасия /Стана/, а также великий князь, каинит Николай Михайлович, член Французской масонской ложи «Биксио», председатель Русского Географического и Исторического обществ, доктор философии Берлинского университета, с 1915 года доктор Русской истории МГУ.

Поддерживала убийц Григория Распутьина и супруга великого князя Владимира Александровича, каинитка Мария /Михень/ Павловна /Старшая/, принцесса Мекленбург-Шверинская. Живое участие принимал и её старший сын великий князь, каинит Кирилл Владимирович, контр-адмирал Свиты, командир Гвардейского Флотского экипажа, который всю жизнь участвовал в подрыве Основ Российской Империи!

В 1904 году Кирилл Владимирович вместе с ячейкой революционеров, служивших на «Петропавловске» заминировали флагманский корабль, что привело к гибели командующего ТОФ Макарова и сдачи японцам Порт-Артура, несмотря на героическую защиту города комендантом, генерал-лейтенантом Романом Исидоровичем Кондратенко!

Затем Кирилл перешёл на сторону Временного правительства, ещё до ареста Царя Николая-II, после чего эмигрировал с семьёй в Германию /Кобург/, где установил связи с папским престолом, масонами и Лаврентием Берией, провозгласив себя «императором» в Париже в 1924 году и участвовал в приходе к власти Гитлера в Германии.

Его брат Андрей, был женат на балерине Матильде Кшесинской, активной участнице переворота в России, именно с балкона её квартиры Троцкий вёл агитацию, толкая пламенные революционные речи, а второй брат Борис был женат на каинитке Рашевской, в обществе которой вращались практически все аферисты Парижа.

Сын Кирилла - Владимир, и обе дочери Мария и Кира служили Третьему Рейху!

Владимир был женат на каинитке Леониде Багратион-Мухранской, которая первым браком была замужем за банкиром Кирби. Мать Леониды – каинитка Елена Золотницкая совратила Георгия Багратиона, за что сына проклял отец Князь Багратион.

А руководитель убийства Григория Ефимовича Распутьина - представитель Английской разведки при Российском Генеральном Штабе, учившийся с Феликсом Юсуповым в Оксфорде - Самюэль Хор, а также Английские разведчики-убийцы Стивен Элли, Освальд /Иосиф/ Рейнер, Майкл Смит и Джон Лекарэ - покинули Россию!

Теперь перейдём к Главным участникам заговора против Царя Николая-2, коими были:

Вице-спикер Государственной Думы и Главный Масон Российской Империи каинит Николай Виссарионович Голгофский /Некрасов/, который руководил всем заговором против Императора Российской Империи Николая-II!

Спикер Государственной Думы Российской Империи - Михаил Викторович Родзянко.

Князь, один из организаторов масонских лож в Российсой империи, каинит Львов Георгий Евгеньевич, член Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на 1-ю Мировую войну; гласный московской городской думы. Глава Временного правительства.

Полковник Генерального штаба каинит Сергей Сергеевич Каменев, женатый на сестре Троцкого – Ольге, после революции Главнокомандующий ВС РСФСР в 1919-24 годах.

Начальник разведки Генерального Штаба – генерал-майор каинит Александр Александрович Самойло, выезжал в Брест для переговоров. 1920-21 помощник начШтаба РККА и начальник Всеросглавштаба, с 1922 года, начальник Управления ВУЗ РККА.

Начальник Генерального штаба Верховного Главнокомандующего, член масонской "Военной ложи" каинит Михаил Васильевич Алексеев; и его главный советник по всем вопросам генерал-лейтенант Генштаба, каинит Борисов Вячеслав Евстафьевич.

Начальник оперативного управления Генштаба, генерал-лейтенант, каинит Михаил Давидович Бонч-Бруевич/, с марта 1918 года, руководил высшим военным советом РККА, родной брат Управляющего Делами СНК Владимира Бонч-Бруевича.

Начальник штаба Верховного Главнокомандующего, генерал-лейтенант каинит Василий Иосифович Ромейко-Гурко /1864+1937/ и его брат камергер и ответственный чиновник Министерства внутренних дел, генерал-майор каинит Владимир Иосифович Гурко.

Заведующий, заграничной агентурой Департамента полиции, генерал-майор каинит Красильников Александр Александрович, сын купца 1-й гильдии Александра Фёдоровича и Жозефины Иосифовны Красильниковых.

Экс-министр обороны, Глава масонской "Военной ложи", родной прадед лже-патриарха Алексия-2 Редигера – генерал-лейтенант, каинит Александр Фёдорович Редигер.

Экс-министр обороны, каинит Поливанов Алексей Андреевич, член "Военной ложи".

Командир ЕИВ Кирасирского полка, генерал-лейтенант, каинит Вольф Константин Маврикиевич, военный писатель и мемуарист.

Командующий Балтийским флотом, каинит Адриан Иванович Непеин.

Либерал, адмирал, в 1911-1917 годах Морской Министр, каинит Григорович Иван Константинович с 1918 года, работал в Морской исторической комиссии по изучению опыта 1-й Мировой войны. С1923 года жил во Франции.

Помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего Алексеева, генерал от инфантерии - каинит Клембовский Владислав Наполеонович, друг Аарона Кирбиса-Керенского и Михаила Давидовича Бонч-Бруевича; с августа по октябрь 1918 года, председатель Военно-исторической комиссии по изучению опыта 1-й мировой войны.

Начальник Главного артиллерийского управления в 1915-17 годах, генерал от артиллерии каинит Маниковский Алексей Алексеевич, с 1918г., в РККА. 1918-19гг., начальник Главного артиллерийского управления, начальник Управления снабжения РККА.

Контр-адмирал, каинит Левицкий Павел Павлович.

В 1917 году, начальник штаба Румынского фронта, генерал-лейтенант, каинит Головин Николай Николаевич. 1919 год, начальник штаба армии Колчака. С 1920 года, преподавал во французской Военной академии и на Русском историческо-филологическом факультете Парижского университетата. С 1939 года, активно сотрудничал с Гитлеровским режимом.

Генерал-квартирмейстер Штаба Верховного Главнокомандования, генерал-лейтенант, каинит Лукомский Александр Сергеевич, один из составителей «лже-манифеста об отречении» был женат на каинитке Софье Михайловне, урождённой Драгомировой, дочери генерал-губернатора Киева, генерала от инфантерии Михаила Ивановича Драгомирова, сестре генерал-лейтенанта Владимира Михайловича, генерал-майора от кавалерии Абрама Михайловича, и полковника Александра Михайловича Драгомировых.

Контр-адмирал Свиты Его Величества, каинит Кедров Михаил Александрович.

Капитан Императорской яхты “Штандарт”, каинит Саблин Николай Павлович, флигель-адъютант, капитан 1-го ранга. Входил в окружение Царя. После Семьи Царя - предал их.

Контр-адмирал, находившийся на ответственных постах в Морском Генштабе, каинит Альтфатер Василий Михайлович, с 1917 года помощник Начальника Морского Генштаба. В 1918-19 годах, 1-й командующий Морскими силами РССФР и член РВСР.

Командир Собственного Его Величества Сводного пехотного полка /с 14.08.1914 – по 28.05.1917, генерал-майор свиты Его Величества, каинит Ресин Алексей Алексеевич.

Министр финансов и Главноначальствующий отдельного корпуса пограничной стражи в 1914-1917 годах, масон, каинит Барк Пётр Львович, член Госсовета, с 1918 года жил в Лондоне, работая директором одного из лондонских банков.

Сенатор, генерал-лейтенант жандармов, каинит Климович Евгений Константинович.

Начальник Петроградского Дворцового Управления, генерал-лейтенант, каинит Комаров Владимир Алексеевич.

Помощник Начальника Петроградского Дворцового Управления, генерал-майор, каинит Зейме Эдуард Рудольфович.

Генерал-майор, каинит Верховский Александр Иванович, в 1917 году, командующий войсками Московского Военного Округа, в сентябре-октябре 1917 года, военный министр Временного правительства.

Генерал от артиллерии, каинит Мрозовский Иосиф Иванович, в 1915-1917 годах - главный начальник Московского военного округа, заменил на этом посту Ф.Ф.Юсупова.

Член Госсовета, сенатор, тайный советник, каинит Макаров Александр Александрович, Министр МВД и шеф жандармов в 1911-1912 годах, отставлен за интриги против Г.Распутьина/, член Государственной Думы, Министр Юстиции в 1916г.

Тайный советник, директор департамента полиции при министре МВД А.А.Макарове, каинит Белецкий Степан Петрович, подготавливал убийство Г.Е.Распутьина, организовав фальсификацию дневников наружного наблюдения.

Тайный советник, обер-шенк, член Госсовета, каинит Булыгин Александр Григорьевич, главноуправляющий собственной его величества канцелярии по учреждению Вдовствующей Императрицы Марии Фёдоровны.

Чиновник при министре МВД, каинит Манасевич-Мануйлов Иван Федорович.

Начальник Канцелярии Министерства Императорского двора, каинит Мосолов Александр Александрович.

Гофмейстер, Волжин Александр Николаевич, директор департамента общих дел МВД, каинит обер-прокурор Синода с 1.10.1915г., по 7.08.1916г., член Госсовета.

Фредерикс Владимир Борисович, барон, генерал-адъютант, Министр Императорского Двора и уделов в 1897-1917 годах, Член Госсовета. Жена графиня Гедвига Алоизовна Богушевская, дочери Эмма «даун», фрейлина Царицы, Евгения – жена Воейкова.

Егермейстер Высочайшего Двора, каинит Волконский Владимир Михайлович, товарищ при министрах МВД А.Н.Хвостове, Б.В.Штюрмере, А.Д.Протопопове; в III-й думе был товарищем председателя Госдумы А.И.Гучкова; депутат IV Госдумы.

Сенатор, егермейстер Высочайшего Двора, тайный советник, каинит Добровольский Николай Александрович, Министр Юютиции с 20 декабря 1916 года.

Камергер, действительный статский советник, масон, каинит Поклевский-Козелл Станислав Альфонсович, посланник России в Бухаресте в 1914-1917 годах.

Член II, III и IV Государственной думы, каинит Маклаков Василий Алексеевич, один из руководителей кадетской партии, активный масон, участник убийства Г.Распутьина, при Временном правительстве - Посол во Франции.

Родной брат В.А.Маклакова, гофмейстер, член ГосСовета, тайный советник, каинит Маклаков Николай Алексеевич, министр МВД /1912-1915/, шеф жандармов /1912-1915/, отставлен за интриги против Г.Распутьина.

Маклаков и его ближайший сотрудник Джунковский были известными масонами.

Товарищ Министра МВД, командующий отдельным корпусом жандармов МВД, генерал-майор, каинит Владимир Фёдорович Джунковский, после революции был заместителем председателя ЧК и канита Феликса Эдмундовича Дзержинского. Джунковская Евдокия Фёдоровна сестра В.Ф.Джунковского – фрейлина Высочайшего Двора, возглавляла Царскосельскую общину «Красного Креста», на Саперной улице.

Много каинитской крови было и среди старообрядческого купечестваи к стыду иерархов ПСЦ, немало богатых каинитов из РПСЦ работали на развал России и Православия среди них братья-банкиры Владимир, Павел, Дмитрий и Николай Павловичи Рябушинские;

Внучатый племянник основателя Третьяковской галереи П.М.Третьякова - каинит С.Н.Третьяков, член редсовета газеты П.П.Рябушинского "Утро России", председатель экономического совета Временного правительства, затем член правительства Колчака.

3 марта 1917 года именно каинит Ломоносов встречал паровоз с одним вагоном, в котором два каинита Шульгин и Гучков привезли лже-манифест об отречении… Ломоносов Юрий Владимирович, в 1915-17 годах служил в Министерстве путей сообщения. Под проект постройки локомотивов в Швеции – вместе с Лениным вывез огромное количество золота из России. С 1927 года, жил в Англии, последние годы в Канаде. Жена Ломоносова - Розен Раиса Николаевна, была знаменитая меценатка.

Экономист, масон, каинит Бурышкин Павел Афанасьевич, с 1915-17 годах, член Центрального и Московского военно-промышленного Комитета. В 1917 году, товарищ Московского Городского Головы. В 1919-20гг., министр финансов в правительстве Колчака. С 1920г., в Париже, с 1924г., в Праге, в 1938г., вернулся на ПМЖ в Париж.

Грушевский Михаил Сергеевич, в 1917-18 годах, председатель Украинской Центральной Рады. С 1919 года, в Вене и Праге. В 1924 году, в Киеве, в 1931-1934 годах в Москве.

Тайный советник, член Госсовета, государственный контролер, каинит Покровский Николай Николаевич, с ноября 1916 года – Министр Иностранных Дел.

Депутат II, III, IV Государственных Дум, каинит Пуришкевич Владимир Митрофанович.

Начальник Царскосельского Дворцового Управления князь, генерал-майор, каинит Путятин Михаил Сергеевич /1861+1938/, ,.

Тайный советник, член Госсовета, каинит Рейн Георгий Ермолаевич, с сентября 1916 года - Главноуправляющий государственным здравоохранением.

Генерал-лейтенант, каинит Ронжин Иван Александрович, и его брат каинит:

Ронжин Сергей Александрович, генерал-майор, во время войны главный начальник военных сообщений Главного управления Генерального штаба.

Гофмаршал, заведующий канцелярией Царицы, каинит Ростовцев Яков Николаевич, ее личный секретарь и управляющий делами Царских детей, член Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на войну, комитета помощи военнопленным.

Действительный тайный советник, государственный секретарь, каинит Саблер Владимир Карлович /в 1915 году, взял фамилию жены - Заблоцкой-Десятовской/, Сенатор, член Государственного совета, обер-прокурор Святейшего Синода в 1911+1915 годах.

Начальник штаба Северного фронта, каинит Данилов Николай Александрович.

Предателем Царя оказался и Командующий Петроградским военным округом, сын Казака и Казашки Лавр Георгиевич Корнилов, своей карьерой обязанный Государю.

Председатель автомобильного общества Царского Села Дерингер Альфонс Альфонсович.

Дерингер Альфонс Иванович, владелец первых частных аптек в Санкт-Петербурге и Царском Селе, - поставщик медикаментов и радиоактивной бромистой газированной воды из Таицких ключевых источников Двора Его Императорского Величества Николая-II, а неофициально, все аптеки были забиты кокаином, при помощи которого, во время Сухого Закона, - одурманенные солдаты громили Полицию и грабили интендантские склады.

Флигель-адъютант для поручений при Главной Императорской квартире с сентября 1915 года, каинит Дрентельн Александр Александрович, генерал-майор Свиты Его Величества.

Зайончковский Николай Чеславович, тайный советник, Сенатор, член совета Министра МВД, товарищ обер-прокурора Святейшего Синода.

Граф, каинит Замойский Адам Станиславович, адъютант великого князя каинита Николая Николаевича с 13 февраля 1916 года.

Петроградский градоначальник в 1914-1916 годах, каинит Оболенский Александр Николаевич, генерал-майор, брат Оболенской Елизаветы Николаевны /Лили О./, княжны, дочери командира гвардейского корпуса генерал-адъютанта Николая Николаевича Оболенского, фрейлины Царицы. Оболенская Саломия Николаевна /Мия/, урождённая княжна Мингрельская, жена генерал-майора А.Н.Оболенского, фрейлина.

Заведующий Царскосельскими дворцами, каинит Аничков Милий Милиевич, генерал-майор, Управляющий Гатчинским Дворцовым Правлением.

Апраксин Пётр Николаевич, граф, гофмейстер, Воронежский вице-губернатор, бывший Таврический губернатор, товарищ председателя особого комитета Великой Княгини Ольги Николаевны, старшей дочери Императора Николая-2.

Командир Кирасирского Императрицы Марии Фёдоровны полка, каинит Арсеньев Евгений Константинович, генерал-майор Свиты Его Величества.

Беляев Михаил Алексеевич, генерал-лейтенант, член Военного Совета, в январе 1917 года сменил генерала Шуваева в должности Военного Министра.

Граф, каинит Бобринский Алексей Александрович, член Госсовета, председатель совета Русско-Английского банка, вице-президент Академии художеств.

Бобринский Андрей Александрович, граф, камергер, член Госсовета и их брат Бобринский Георгий Александрович, граф, генерал-адъютант, Галицийский генерал-губернатор, причислен к штабу Главнокомандующего Юго-Западного фронта.

Буксгевден Карл Карлович, шталмейстер Двора великой княгини Александры Иосифовны, Директор Департамента личного хозяйства и хозяйственных дел МИД.

Помначальника Царскосельского дворцового управления, каинит Вильчковский Сергей Николаевич, генерал-майор, Председатель эвакуационного комитета Царского Села.

Председатель III Думы, каинит Александр Иванович Гучков /Вакье/, в 1915-1917 годах, Председатель Военно-промышленного комитета, который отправлял типа для нужд Армии и Флота – золото в разные страны Мира, умышленно ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО через банк, в Совете Директоров которого «трудились» дяди Троцкого, братья Животовские.

В 1917 году, военный и морской министр Временного правительства. С 1918 года, участвовал в формировании и финансировании Добровольческой армии на Северном Кавказе. С 1919 года, жил в Берлине, затем в Париже, являясь Представителем генерала каинита Антона Ивановича Деникина за границей; дочь Гучкова Вера Сувчинская-Трейль была членом Французской компартии, несколько раз приезжала в СССР.

Гучков /Вакье/ Николай Иванович, брат А.И.Гучкова, Московский городской голова, почетный мировой судья, товарищ председателя Комитета Великой Княгини Елизаветы Федоровны, по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну, активный масон.

Однако самыми основными заговорщиками в среде генералитета являлись: Главкомандующий Северного фронта, генерал-адъютант, каинит Николай Владимирович Рузский, жена которого Зинаида являлась родственницей Варшавского каинита, а их дочь Наталия вышла замуж за члена Мирового Сионистского Комитета Ноя Давидсона, справляла свадьбу в синагоге, отрёкшись прилюдно от Православия.

А двоюродный брат генерала-каинита Николая Владимировича Рузского – каинит Дмитрий Павлович Рузский, профессор Политехнического института в Петрограде, являлся Главным Исполнительным Секретарём у Главного Масона Российской Империи – каинита Некрасова /Голгофского/ Николая Виссарионовича!

Потому Рузский выполнял приказы не только Главного Масона Российской Империи Голгофского-Некрасова, даваемые ему через двоюродного брата Дмитрия, но ещё и приказы Члена Мирового Сионистского Комитета, своего зятя Ноя Давидсона, поступавшие через дочь Наталию, как в своё время Ельцын - приказы дочери Татьяны!!!

Главнокомандующий Юго-Западным фронтом, генерал-адъютант Алексей Алексеевич Брусилов, супруга которого Н.В.Желиховская, приходилась племянницей Елене Блаватской, таким образом, через нее он состоял в родстве с премьер-министром графом Сергеем Юльевичем Витте.

Брусилову несправедливо приписали операцию, разработанную совместно Царём Николаем-2 и генерал-лейтенантом Дитерихсом, вошедшую в военную историю, как «брусиловский прорыв», но каиниты из штаба Брусилова умышленно загнали Гвардию в болота, чем снизили темп наступления и не дали Русским Войскам дойти до Вены, хотя эта операция считалась в то время очень успешной!

Государь Император отбыл из Царского Села в Ставку днём 22 февраля 1917 года.

В последней поездке Его Величество сопровождали лица, в годы 1-й Мировой Войны при Нем находившиеся:

1. Министр Двора, генерал-адъютант, граф, каинит Владимир Борисович Фредерикс.

2. Флаг-капитан, генерал адъютант Константин Дмитриевич Нилов.

3. Дворцовый комендант, генерал-майор, каинит Владимир Николаевич Воейков, который был женат на дочери барона Фредерикса - Евгении Владимировне /Нини/.

4. Гофмаршал, генерал-майор Василий Александрович Долгоруков.

5. Начальник военно-походной канцелярии, генерал-майор, каинит Кирилл Анатольевич Нарышкин.

6. Командир конвоя Его Величества, генерал-майор, каинит Александр Николаевич Граббе - граф Никитин.

7. Генерал-адъютант генерал-майор Дмитрий Николаевич Дубенский.

8. Командир Собственного Его Величества железнодорожного полка, генерал-майор, каинит Сергей Александрович Цабель.

9. Лейб-хирург Его Величества, профессор, каинит Сергей Петрович Федоров.

10. Церемониймейстер, барон, каинит Рудольф Александрович Штакельберг.

11. Флигель-адъютант полковник, каинит Николай Николаевич Лейхтенбергский.

12. Флигель-адъютант полковник, каинит Анатолий Александрович Мордвинов /Монжелас/.

Офицеры конвоя Его Величества, Собственного железнодорожного полка, Сводного Его Величества полка и состав чиновников министерства Двора, нижних чинов и прислуги…

В Могилев прибыли вечером 23 февраля, где Государя встретил генерал-адьютант, Начштаба Главковерха каинит Алексеев и его заместители.

Его Величество приехал к себе в штаб, в бывший губернаторский дом.

Пятница. 24 февраля. После утреннего чая Государь отправился на доклад Начштаба Алексеева, который происходил в генерал-квартирмейстерской части, рядом, в здании «Губернских присутственных мест», который тянулся до завтрака, т.е. до 12.30 часов.

На докладе всегда присутствовали только помощник начальника штаба генерал, каинит Клембовский и генерал-квартирмейстер генерал-лейтенант, каинит Лукомский.

К завтраку было много приглашенных: Свита Государя, великие князья, иностранцы всех военных миссий и Его Величество в защитной рубашке, в погонах одного из пехотных полков, - обошел всех, здороваясь и говоря с некоторыми в приветливом настроении.

Однако все присутствующие тихо спрашивали друг-друга: “Какие вести из Петрограда”; передавали, что полученные телеграммы сообщили о волнениях в рабочих кварталах; но в общем высочайший завтрак прошел так же, как и всегда...

В это время состав Ставки и высшее командование на фронтах были следующие:

Начальник штаба, генерал-адъютант, каинит Михаил Васильевич Алексеев.

Главный помощник Алексеева, генерал, масон, каинит Вячеслав Евстафьевич Борисов давал ему указания, получаемые им от Сионистов и Масонов!

Другой помощник каинита Алексеева генерал от инфантерии, каинит Владислав Наполеонович Клембовский.

Генерал-квартирмейстер, генерал-лейтенант, каинит Александр Сергеевич Лукомский.

Дежурный генерал-лейтенант, каинит Петр Константинович Кондзеровский.

Начальник военных сообщений, генерал майор, каинит Николай Михайлович Тихменев.

Начальник морского отдела, адмирал Александр Иванович Русин.

Полевой генерал-инспектор артиллерии, великий князь, каинит Сергей Михайлович.

Генерал-инспектор воздушного флота, великий князь, каинит Александр Михайлович.

Походный атаман, великий князь, каинит Борис Владимирович.

Его начальник штаба, С.Е.В. генерал-майор Африкан Петрович Богаевский.

Полевой интендант, генерал-лейтенант, каинит Владимир Николаевич Егорьев.

Протопресвитер военного духовенства, каинит Георгий Иванович Шавельский.

При особе Его Величества находились: Великий князь Георгий Михайлович и генерал-адъютант, каинит Николай Иудович Иванов.

Военные агенты: Великобритании - генерал Вильямс; Франции - генерал Манжен /Жанен/; Бельгии - генерал барон де-Риккель; Сербии - полковник Леонткевич;

Италии, помощник военного агента, полковник Марсенго, и другие.

Главнокомандующие фронтами: Наместник Е.И.В. на Кавказе и Главнокомандующий Кавказской армией, великий князь, каинит Николай Николаевич.

Его помощник и командующий Кавказской армией, генерал от инфантерии, каинит Николай Николаевич Юденич.

Северным фронтом – генерал-адъютант каинит Николай Владимирович Рузский.

Западным – генерал-адъютант, каинит Алексей Ермолаевич Эверт.

Юго-Западным – генерал-адъютант Алексей Алексеевич Брусилов.

Румынским – генерал Владимир Викторович Сахаров.

Начальник главной санитарной и эвакуационной части, Его Императорское Высочество принц, каинит Александр Петрович Ольденбургский.

Туркестанский генерал-губернатор, Алексей Николаевич Куропаткин.

Гарнизон ставки состоял из следующих частей:

1. Георгиевский батальон, сформированный для охраны Ставки исключительно из раненых георгиевских кавалеров, которыми командовал генерал-майор Пожарский.

2. Одна очередная сотня конвоя Его Величества; казаки-конвойцы несли свою обычную службу внутренних постов во дворце Государя.

В Ставке постоянно находился командир Собственного Его Величества конвоя генерал-майор, каинит Александр Николаевич Граббе граф Никитин и офицеры дежурной сотни.

3. Одна дежурная рота Сводного Его Величества полка, командир же полка, генерал-майор, каинит Ресин, сам находился постоянно в Царском Селе, а в Ставку поочередно командировался один из старших полковых штаб-офицеров и офицеры дежурной роты.

4. Несколько команд Собственного Его Величества железнодорожного полка, обслуживавших технически Императорские поезда во время их движения и в Ставке.

Командир полка, генерал-майор, каинит Сергей Александрович Цабель.

5. Противо-аэропланная батарея, и Автомобильная рота, обслуживавшая огромный гараж Ставки. Командир роты, капитан, каинит Вреден.

Писарские и нестроевые команды особенно разрослись, и потребность в писарях значительно выросла и расширилась.

А все-таки, при всех этих кажущихся благоприятных условиях работы Ставки, уже с первых часов приезда туда Государя чувствовалась некоторая неуверенность в ближайших событиях, но не в смысле военного порядка в самой Ставке, а в общей Государственной жизни России…

Вечером, после обеда 24 февраля, Государь говорил /из своего кабинета/ с Императрицей в Царском около получаса и узнал в Петрограде были волнения на Выборгской стороне.

Толпы рабочих требовали хлеба и было несколько столкновений с полицией, но все это сравнительно скоро успокоилось, но на завтра ожидаются - гораздо большие волнения и беспорядки, потому Войска получили приказ оставаться в казармах и быть готовыми к немедленному выступлению по требованию властей…

Уже с утра 25 февраля в Ставке стало известно, что волнения в Петрограде приняли широкие размеры, толпы появились уже на Невском у Николаевского вокзала, а в рабочих районах, народ требовал хлеба и стремился производить насилия над полицией.

Были вызваны войска, занявшие площади, некоторые улицы.

Революционное настроение масс росло, Государственная Дума, с Родзянко во главе, предъявляла правительству новые настойчивые требования о реорганизации власти.

Генерал Алексеев пользовался в это время самой широкой популярностью в кругах Государственной Думы, с которой находился в полной связи. У него была вся власть.

Царь поддержал бы его распоряжения и Алексеев бы действовал именем Его Величества.

Фронт находился в его руках, а Государственная Дума и её прогрессивный блок, - не решились бы ослушаться директив Ставки, но к величайшему удивлению Русских офицеров, генерал-каинит Алексеев не только не рискнул начать борьбу с начавшимся движением, с первых же часов революции выявилась его преступная бездеятельность...

Дворцовый комендант, генерал Воейков, благодаря своему положению, хорошо знал, что происходит в столице, от министерства внутренних дел и от своих агентов он имел сведения о политическом движении, Воейкову открыты были все пути, и он обязан был неуклонно и настойчиво добиваться мероприятий для прекращения начавшихся волнений.

А между тем Воейков, прибыв с Государем в Ставку накануне переворота, не обращал внимания на надвигавшиеся события и занимался личными делами устраивая квартиру для своей жены, которую ожидал на днях в Могилев и для которой был нанят дом…

К Воейкову Государь относился как к распорядительному дворцовому коменданту, бодрому, веселому человеку, хорошему хозяину, но, конечно Его Величество чувствовал, что Воейков не советчик в государственных делах и особого значения ему не придавал.

Та ирония, с которой относились к Воейкову все окружающие, это прозвище «кувака», за его торговлю водой, понималась Государем.

Воскресенье. 26 февраля.

Государь был у обедни.

Церковь переполнена – генералами, офицерами, командами солдат и простыми прихожанами. Служил протопресвитер, каинит Георгий Шавельский…

Свита Его Величества, генерал-адъютант, Алексеев, генерал Кондзеровский – находились в храме, а на завтраке, по случаю воскресенья, много приглашенных: все наличные иностранцы, то есть не только Военные Атташе, но и их помощники.

Государь обходил всех, здоровался и долго беседовал с Английским генералом Вильямс, которого ценил, как высокопорядочного человека и толкового Военного Атташе.

Среди присутствовавших на завтраке шли разнообразные разговоры о печальных событиях в Петрограде, но, по внешности, это был обычный Царский воскресный завтрак.

Около двух часов Государь с Воейковым, графом Граббе, герцогом Лейхтенбергским и профессором Федоровым поехал по Бобруйскому шоссе на прогулку и вышел около часовни в память 1812 года.

Его Величество не поднимал никаких вопросов о происходящих событиях и вообще почти не разговаривал ни с кем, а задумчиво гулял по лесной дорожке около часа.

Однако уже с утра 27 февраля, Государя глубоко заботили события в столице, и Он не раз беседовал о них с графом Фредериксом, Воейковым, Алексеевым, Ниловым и другими..

Государь говорил: его тревожат отрывочные известия, получаемые из Царского, что он волнуется за Петроград, за Царицу и всю Семью, тем более, что Дети хворают корью.

Ближайшим попечителем и охранителем Государыни и Детей в Царском в это время был обер-гофмаршал генерал-адъютант граф Павел Константинович Бенкендорф.

На него и надеялся Государь, ибо других лиц опытных не находилось в Царском Селе в те дни, а вновь назначенный помощником дворцового коменданта генерал, каинит Гротен мало знаком был еще с дворцовой службой…

Командующий Петроградскими войсками, генерал, каинит Хабалов, ничем не заметный, а имя министра внутренних Протопопова было ненавистно Петрограду и всей России. Английский Император Георг-V, двоюродный брат Царя Николая-II, дал положительные характеристики на Протопопова, после разговора с ним, во время посещения Британии Российской Парламентской делегацией весной 1916 года, возглавляемой Протопоповым и потому Император Николай-2, по протекции своего двоюродного брата Императора Англии и назначил Протопопова на должность Министра МВД.

Государь всё понимал, но никаких указаний не давал и мирился с тем, что происходило.

Чувствовалось, что от Него указаний и директив не будет, и в эти тяжелые минуты надо было помогать Его Величеству, а не ждать инициативы от измученного Царя.

Государь, окруженный свитой, своим штабом, находившимися в Царской Ставке, великими князьями: Борисом Владимировичем, Сергеем и Александром Михайловичами, был страшно все-таки одинок.

У Него не было людей, которые понимали бы сложную чистую его душу.

Для Государя было величайшее горе, что с ним в эти страшные дни не было его истинного и единственного друга – Императрицы Александры Федоровны.

Ночью в Ставке были получены определенные известия, что в Петрограде начался бунт и правительство бессильно водворить порядок. Алексееев был встревожен и сказал:

“новые явления – войска переходят на сторону восставшего народа”.

Как на причину быстрого перехода войск на сторону революционеров, указывали в Ставке на крайне неудачную мысль и распоряжение бывшего военного министра, каинита Поливанова - держать запасные гвардейские батальоны в самом Петрограде в тысячных составах. Были такие батальоны, которые имели по 12-15 тысяч призывников…

Все это помещалось в скученном виде в казармах, где люди располагались для спанья в два-три и четыре яруса, наблюдать за такими частями становилось трудно, не хватало офицеров, и возможность пропаганды каинитами-агитаторами существовала полная.

В сущности, эти запасные батальоны вовсе не были Преображенцы, Семеновцы, Егеря и так далее, ведь никто из призывников не был еще в Полках, а только обучался, чтобы потом попасть в ряды того или другого Гвардейского Полка и получить Дух Части и Впитать Её традиции, а многие солдаты этих батальонов не были приведены к присяге.

Вот почему этот молодой контингент, так называемых «гвардейских солдат» не мог быть стоек и, выйдя 24, 25 и 26 февраля на усмирение беспорядков, зашатался и затем начал переходить на сторону каинитов-агитаторов, начав беспощадную борьбу с Полицией.

Вместе с тем получились известия, что некоторые роты, как например, Павловского и Кексгольмского батальонов, держались в первые два дня стойко.

Генерал Хабалов, умышленно не воспользовался такими твердыми частями, как Петроградские юнкерские училища, в которых было несколько тысяч юнкеров.

До завтрака, к которому Государь прибыл после обычного, но на этот раз короткого, доклада генерала Алексеева в генерал-квартирмейстерской части, генерал Клембовский всем передал, что Родзянко прислал телеграмму Государю, где он настойчиво просит образовать новое правительство из лиц, пользующихся доверием общества..

Государь был заметно более сумрачен и очень мало - разговорчив.

К вечеру 27-го февраля, Государь получил вторую телеграмму от Родзянко, в которой тот вновь настойчиво просил Царя удовлетворить ходатайство об Ответственном Министерстве, при этом Председатель Государственной Думы Родзянко указывал, что ответственное министерство необходимо во имя спасения Родины и Династии…

Во время, когда перетрухнувшие «советчики» склонялись к мысли об ответственном министерстве, Николай-II с удивительным упорством настаивал на репрессиях.

На эту телеграмму будто бы послан ответ через генерал-адьютанта Алексеева по прямому проводу в Петроград после совещания у Государя, на котором присутствовали граф Фредерикс, генерал Алексеев и генерал Воейков.

Ответ выражал согласие Государя на образование Ответственного Министерства, при чем Его Величество оставляя в своем непосредственном распоряжении Министерства Военное, Морское, Иностранных дел и Императорского Двора, поручал сформирование кабинета князю Львову.

Свита и чины штаба, выражали радость по поводу ответа и надеялись, что это согласие Царя на образование Ответственного Министерства внесет успокоение.

На Днепровском проспекте у ярко освещенного изнутри дома стоял автомобиль дворцового коменданта, внутри которого Воейков все хлопотал и устраивал квартиру для своей жены, которую ждал ее на днях”.

Все крайне удивились, и не могли себе представить, что в такие минуты, когда все страшились за судьбу всего нашего строя и Царской Семьи, такой близкий ко двору человек мог быть так спокоен…

Последний обед, 27 февраля, у Его Величества в Ставке до ареста Государя врезался в память всем офицерам Ставки; приглашены были генерал Кондзеровский и какой-то полковой командир, прибывший с фронта.

За столом находились только те, кто постоянно обедали с Государем, то есть Свита и Иностранные Военные представители, но тяжелое настроение господствовало у всех; молча ожидали выхода Государя из кабинета.

Его Величество в защитной рубахе появился за несколько минут до обеда, обошел всех молча и только приглашенному командиру полка сказал несколько слов.

За столом рядом с Государем сел генерал-адъютант Иванов, и они весь обед тихо разговаривали между собою.

Когда вышли из-за стола и направились в зал, Государь подошел к дежурному генералу Кондзеровскому и сказал: “Я вас прошу сделать, непременно сделать распоряжение относительно того лица, о котором я говорил вам.

Это поручение моей матушки, и я хочу его срочно исполнить”.

Кондзеровский сказал: “Слушаю, Ваше Величество, я немедленно отдам приказание”.

Государь сделал общий поклон и ушел в кабинет…

Иванову, Государь повелел отправиться с Георгиевским батальоном сегодня ночью в Царское и затем в Петроград для водворения порядка.

Николай Иудович добавил: Я с Георгиевцами поеду прямо через Дно на Царское и Петроград, а Императорские поезда через Смоленск – Лихославль – Тосно на Царское”.

Часов в 11 вечера, барон Штакельберг взволнованным голосом всем сказал:

“Скорей собирайтесь. Мы сейчас уезжаем. Государь едет в Царское.

Происходят такие события, что нельзя сказать, чем все это кончится”…

Через полчаса все офицеры уже переезжали в автомобилях в свой свитский поезд.

В этом поезде ехали: Командир Собственного Его Величества железнодорожного полка, генерал-майор Цабель;

Церемониймейстер барон Штакельберг;

Комендант поезда подполковник Таль;

Начальник дворцовой охраны полковник Невдахов;

Офицеры конвоя, сводного полка;

Собственного железно-дорожного полка,

Чины канцелярии Министерства Двора.

Свитский поезд уходил раньше «Собственного Его Величества» на час и отошёл из Могилева, после 2 часов ночи 28 февраля, с большой тревогой.

Вторник. 28 февраля. После 12 часов ночи с понедельника на вторник Государь переехал в поезд и к Его Величеству тотчас прибыл генерал-адъютант Иванов и остался на аудиенции почти два часа.

Измученный, боящийся за участь России и свою Семью, взволнованный озлобленными требованиями бунтующей Думы, Царь сказал генералу Иванову свои грустные и тяжелые соображения…

Днем, во вторник Свитский поезд проехал Смоленск, Вязьму.

Всюду было полное спокойствие. Царские поезда шли обычным порядком.

Их сопровождали, каждый по своему участку, путевые инженеры.

Вот от одного из таких инженеров в Свитском поезде, который шёл впереди Императорского поезда, узнали, через инженера Эртеля, после 4 часов дня, что образовано какое-то новое «временное правительство», а старая власть свергнута

Об этом оповещал телеграммой по железной дороге член Думы Бубликов, назначенный комиссаром путей сообщения. Он просил всех служащих на железной дороге “во имя добытой свободы” оставаться на своих местах и исполнять неуклонно свою работу.

Кроме того получена на одной из станций телеграмма от какого-то коменданта станции Петроград сотника Грекова о направлении литерных поездов А и Б /то есть Свитского и Царского/ непосредственно в Петроград, а не в Царское Село через Тосно.

Стало понятно, что в Петрограде уже совершился революционный переворот и образованное “временное правительство” свободно распоряжается Императорскими поездами и решилось направить их по своему усмотрению.

После получения этого тревожного известия: генерал Цабель, барон Штакельберг, полковник Невдахов, подполковник Таль, чиновник канцелярии Министра Двора А.В.Суслов стали обсуждать вопрос, как же реагировать на него.

Постановили написать обо всем, что узнано, письмо С.П.Федорову, едущему в поезде Государя, с просьбой сообщить дворцовому коменданту для доклада Его Величеству.

Письмо было сейчас же написано карандашем, при чем помимо фактов, было соображение, что в этих обстоятельствах ехать далее не следует и лучше через Бологое направиться в Псков, где находится штаб Северного фронта, там генерал-адъютант Рузский, есть близко войска и сам по себе Псков тихий, губернский город, где Его Величество сможет определить создавшиеся обстоятельства и выяснить обстановку.

Письмо было передано одному из офицеров, который сошел со Свитского поезда на ближайшей станции, дождался поезда Собственного Его Величества и передал письмо лейб-хирургу Сергею Петровичу Федорову.

Часам к 12 ночи Свитский поезд подошел к Бологому, где офицеры Свитского поезда получили от генерала Воейкова ответную на письмо телеграмму:

“Во что бы то ни стало пробраться в Царское Село”.

Всех удивил этот ответ, некоторые из офицеров настаивали, чтобы задержаться в Бологом до подхода Собственного поезда, и еще раз переговорить с дворцовым комендантом, но, в конце концов, решили ехать дальше, тронулись в путь и около часа ночи на 1 марта прибыли на станцию Малая Вишера.

Свитский поезд не спал, все обсуждали трудное положение и осознавали, что следовать далее не только крайне рискованно, но просто невозможно, не подвергая жизнь Его Величества опасности.

На самой станции Малая Вишера, в Свитский поезд вошел офицер Собственного Его Величества железнодорожного полка, и доложил командиру, генералу Цабель, что станция Любань, а равно и Тосно заняты уже революционными войсками, там находятся, роты лейб-гвардейского Литовского полка с пулеметами, что люди этой роты в Любани уже сняли с постов людей железнодорожного полка и что он, едва смог уехать, на дрезине сюда, чтобы доложить о том, что случилось.

Вслед за такими, уже определенно грозными, сообщениями было сделано немедленно распоряжение по станции Малая Вишера занять телефоны, телеграф и дежурную комнату; выставлены посты, указано железнодорожным жандармам охранять станцию от всяких случайностей, и она стала, изолированной от сношений с кем бы то ни было, без ведома Офицеров Свитского поезда.

Решено было не двигаться и ожидать здесь подхода “Собственного” поезда для доклада полученных известий Его Величеству.

Генерал Цабель, барон Штакельберг и генерал Дубенский находились на платформе, поджидая прибытия Царского поезда. Около 2 часов ночи он тихо подошел.

Из вагонов вышел только один генерал Нарышкин.

Они спросили Кирилла Анатольевича, где же дворцовый комендант и остальная свита.

“Все спят в поезде”, - ответил он. Признаться, мы крайне поразились этому известию.

“Как спят? Вы знаете, что Любань и Тосно заняты революционными войсками.

Ведь мы сообщили, что наши поезда приказано отправить не в Царское, а прямо в Петроград, где уже есть какое-то временное «правительство»”…

Нарышкин, неразговорчивый всегда, и на этот раз молчал.

Цабель, Штакельберг и Дубенский вошли в вагон, где было купэ дворцового коменданта, и постучались к нему. Владимир Николаевич крепко спал.

Наконец, он пробудился, оделся, к нему вошел генерал Цабель и доложил, как непосредственно подчиненный, о всех событиях и занятии Любани и Тосно.

Через несколько минут генерал Воейков вышел в коридор с всклокоченными волосами и начал с ними обсуждать, что делать.

Некоторые советовали ехать назад в Ставку, другие на Псков.

Генерал Воейков сам не высказывался определенно ни за то, ни за другое.

Затем он прошел в вагон Его Величества и доложил Государю всё, что ему донесли.

Дворцовый комендант скоро вернулся от Государя, который недолго обсуждал создавшееся положение и повелел поездам следовать назад на Бологое, а оттуда на Псков, где находился генерал-адъютант Рузский.

Государь вообще отнесся к задержкам в пути и к этим грозным явлениям необычайно спокойно, Он предполагал, что это случайный эпизод, который не будет иметь последствий и не помешает Ему доехать до Царского Села.

Дубенский прошел в купе к С.П.Федорову, который не спал, да все уже проснулись в Царском поезде. Дубенского интересовало, почему такое спокойствие царило в их вагонах после того, как им передали безусловно тревожные сведения.

“Да, Владимир Николаевич не придал им особого значения и думал, что поезда все-таки могут дойти до Царского, несмотря на приказание направить их на Петроград.

Письмо ваше он прочитал, но не доложил его Государю”, - ответил Сергей Петрович.

“Так вы думаете, Его Величество не вполне знает, что случилось”, - спросил Дубенский.

“Да, я полагаю, Он не вполне в курсе событий. Государь сегодня был довольно спокоен и надеялся, что раз Он дает ответственное министерство и послал генерала Иванова в Петроград, то опасность устраняется и можно ожидать успокоения”.

Пока переводили Оба поезда на обратный путь, при чем дабы охранить Царский поезд от каких-либо, может быть преследований, Свитский поезд поставили позади, - офицеры Свитского поезда успели прочесть сообщения какого-то листка о намеченном составе “временного правительства”.

Весь состав этого первого министерства почти исключительно кадетский, только Керенский стоял левее остальных, принадлежа к партии, кажется, социал-демократов; министр военный и морской Гучков считался в октябристах, но по своей деятельности и активной борьбе с правительством и Государем, он являлся самым ярым проводником новых начал и перемены власти.

Назначенный в начале августа 1915 года председателем промышленного комитета, Гучков много вложил злой энергии в расшатывание основ власти и совместно с бывшим тогда военным министром генералом А.А.Поливановым, его другом, сеял недоверие к деятельности Ставки и опять-таки к самому Государю.

Наша пресса, настроенная уже давно враждебно к прежнему правительству, встретила состав «временного правительства», судя по первым попавшим газетам и листкам, сочувственно и высказывала уверенность, что Россия приобретает огромные преимущества, заменив “неугодную царскую самодержавную власть”.

Сулились победы, подъем деятельности в стране, после “перемены шоффера”, как уже тогда выражались поклонники переворота, и устранения от власти “Николая”.

Так все это офицеры и прочитали уже 1 марта в Малой Вишере.

Поздно ночью, в четвертом часу, Свитский поезд отошел вслед за «Собственным».

Ехали в Псков к генерал-адьютанту Рузскому, надеясь, что главнокомандующий Северным фронтом поможет Царю в эти тревожные часы, когда зашаталась власть, устранить революционные крайности и даст возможность Его Величеству провести в жизнь народа спешные преобразования правления России, по возможности, более тихо, по намеченной программе, о чем сообщено было днем 27 февраля из Ставки в Петроград.

В пути на Псков офицеры готовили манифест, в котором Государь призывал народ к спокойствию, указывая на необходимость единодушно с ним – Царем – продолжать войну с немцами. Казалось, старый, считавшийся умным, спокойный Рузский сумеет поддержать Государя в это страшное время.

Верил в это и сам Государь, почему и выбрал путь на Псков, а не в другое место.

Среда. 1 марта.

Днем Свитский поезд подходил к Старой Руссе.

Огромная толпа заполняла станцию.

Около часовни на платформе, сгруппировались монахини местного монастыря.

Все смотрели с большим вниманием на Свитский поезд, снимали шапки, кланялись.

Настроение глубоко сочувственное к Царю, поезд которого только что прошел Руссу, и монахини говорили: “Слава Богу, удалось хотя в окошко увидать Батюшку-Царя, а то ведь некоторые никогда не видели Его”.

Всюду господствовал полный порядок и оживление. Местной полиции, кроме двух-трех урядников, станционных жандармов, исправника, никого и не было на станции.

Было ли уже известно всему народу о создании “временного правительства”, но железнодорожная администрация из телеграммы Бубликова должна была знать о переменах и распоряжениях Государственной Думы, тем не менее, - всё было по прежнему, и внимание к поезду особого назначения полное.

Огромная разница в отношении к Царю простого народа в глубине провинции, здесь в Старой Руссе, и теми революционными массами Петрограда…

Свитский поезд шел сзади «Собственного», но на станции Дно, которую прошли совершенно спокойно, Свитский обогнал Царский поезд, дабы к Пскову подойти раньше.

Когда проходили на станции Дно мимо «Собственного» поезда и некоторые из офицеров стояли на площадке вагона, то дворцовый комендант вышел из своего вагона, стал на подножку, приветливо помахал Свитским офицерам рукой и, улыбаясь, громко крикнул в их сторону: “Надеюсь, вы довольны, мы едем в Псков”.

Вид у Владимира Николаевича был очень бодрый, веселый…

Первое марта, проклятый и позорный день для России кончался, когда Свитский поезд после 7 часов вечера стал подходить к древнему Пскову.

Станция темноватая, народу немного, на платформе находился Псковский губернатор, несколько чинов местной администрации, пограничной стражи генерал-лейтенант Ушаков и группа лиц служебного персонала…

Губернатор сообщил, что Псков равнодушно отнесся к событиям и в городе тихо.

“Впрочем, мы на театре военных действий и у нас трудно было ожидать волнений”, - добавил начальник губернии.

На вокзале народа мало, так как из Петрограда после революционных дней конца февраля поезда не приходили и пассажирское движение ещё не установилось.

Около 8 часов вечера прибыл «Собственный» поезд.

Уже знали, почетного караула не будет и Его Величество на платформу не выйдет.

Государь на очень короткое время принял губернатора.

Все ждали прибытия главнокомандующего Северным фронтом генерал-адьютанта Николая Владимировича Рузского.

Через несколько минут он показался на платформе в сопровождении начальника штаба фронта генерала Юрия Никифоровича Данилова /бывший генерал-квартирмейстер при великом князе Николае Николаевиче/ и своего адьютанта графа Шереметьева.

Рузский шел согбенный, седой, старый, в резиновых галошах; он был в форме генерального штаба.

Лицо у него бледное, болезненное и глаза из-под очков смотрели неприветливо.

Небольшой с сильной проседью брюнет генерал Данилов, известный в армии и штабах под именем “черный”, следовал за главнокомандующим.

Они вошли в вагон свиты, где все собрались, и Рузский прошел в одно из отделений, князя Долгорукова, поздоровался со всеми нами и сел в угол дивана около двери.

Офицеры все обступили его.

Волнение среди офицеров царило большое, все хотели говорить.

Рузский, отвалившись в угол дивана, смотрел как-то саркастически на всех...

Граф Фредерикс обратился к Рузскому со следующими словами:

“Николай Владимирович, вы знаете, что Его Величество дает ответственное министерство.

Государь едет в Царское.

Там находится Императрица и вся Семья, наследник болен корью, а в столице восстание.

Когда стало известно, что проехать прямо в Царское нельзя, Его Величество в Малой Вишере приказал следовать в Псков к вам, и вы должны помочь Государю наладить дела”.

“Теперь уже поздно”, - сказал Рузский. “Я много раз говорил, что необходимо идти в согласии с Государственной Думой и давать те реформы, которые требует страна.

Меня не слушали. Голос Распутина имел большее значение. Им управлялась Россия.

Потом появился Протопопов и сформировано ничтожное министерство князя Голицына.

Все говорят о сепаратном мире”… с яростью и злобой говорил генерал Рузский.

Ему начали возражать, указывали, что он сгущает краски и многое в его словах неверно.

Граф Фредерикс вновь заговорил: “Я никогда не был сторонником Распутина, я его не знал и кроме того вы ошибаетесь, он вовсе не имел такого влияния на все дела”…

“О вас, граф, никто не говорит. Вы в стороне стоите”, - ответил Рузский и в этих словах чувствовалось указание, что ты, дескать, стар и не в счет.

“Но, однако, что же делать. Вы видите, что мы стоим над пропастью.

На вас только и надежда”, - спросили разом несколько человек Рузского.

Последовал ответ генерал-адьютанта Рузского, на этот крик души всех, не меньше его любивших Россию и беззаветно преданных Государю Императору.

“Теперь надо сдаться на милость победителя”, - сказал он…

В это время флигель-адъютант полковник Мордвинов пришел и доложил Рузскому, что Его Величество его может принять.

Главноком и его начальник штаба направились к выходу…

После разговора с Рузским офицеры стояли потрясенные и как в воду опущенные.

Последняя надежда, что ближайший главнокомандующий Северным фронтом поддержит своего Императора, по видимому, не осуществится.

С цинизмом и грубою определенностью сказанная Рузским фраза:

“надо сдаваться на милость победителя”, все уясняла и с несомненностью указывала, что не только Дума, Петроград, но и лица высшего командования на фронте действуют в полном согласии и решили произвести переворот.

Прошло менее двух суток, т.е. 28 февраля и день 1 марта, как Государь выехал из Ставки и там остался его генерал-адъютант начальник штаба Алексеев и он знал, зачем едет Царь в столицу, и оказывается, что все уже сейчас предрешено и другой генерал-адъютант Рузский признает “победителей” и советует сдаваться на их милость.

Чувство глубочайшего негодования, оскорбления испытывали все. Более быстрой, сознательной предательской измены своему Государю представить себе трудно.

Думать, что Его Величество сможет поколебать убеждение Рузского и найти в нем опору для своего противодействия начавшемуся уже перевороту – едва ли можно было.

Ведь Государь очутился - отрезанным - от всех.

Вблизи находились только войска Северного фронта, под командой того же генерала Рузского, признающего “победителей”.

Генерал-адъютант К.Д.Нилов был особенно возбужден и, задыхаясь, говорил, что этого предателя Рузского надо арестовать и убить, иначе погибнет Государь и вся Россия.

Только самые решительные меры по отношению к Рузскому, может быть улучшили бы нашу участь, но на решительные действия Государь не пойдет”, - сказал Нилов…*

“Царь не может согласиться на оставление трона.

Это погубит всю Россию, всех нас, весь народ.

Государь обязан противодействовать этой подлой измене Ставки и всех предателей генерал-адьютантов. Кучка людей не может этого делать.

Есть верные люди, войска и не все предатели в России”.

Константин Дмитриевич стал убеждать генерала Дубенского пойти к Государю и еще раз доложить, что оставление Трона невозможно…

Женой адмирала Константина Дмитриевича Нилова была урожденная княжна Кочубей Марианна Михайловна, фрейлина Царицы.

При этом первом свидании Рузского с Государем сразу же определилось создавшееся положение. Рузский в настойчивой, даже резкой форме доказывал, что для спокойствия России, для удачного продолжения войны, Государь должен передать престол наследнику при регентстве брата своего великого князя Михаила Александровича.

Ответственное Министерство, которое обещал Царь, уже не удовлетворяет ГосДуму и “временное правительство”, требуют оставления трона Его Величеством.

Главком Северного фронта цинично соврал о согласии остальных главнокомандующих с этим мнением Думы и “временного правительства”. Далеко не все были согласны с этим!

Верховное командование всеми Российскими силами необходимо передать прежнему «Верховному», великому князю Николаю Николаевичу.

Рузский опять повторил – “о сдаче на милость победителя” и недопустимости борьбы, которая, по его словам, была бесполезна, так как и высшее командование, стоящее во главе войск, против Императора.

Государь редко перебивал Рузского.

Он слушал внимательно, видимо сдерживая себя.

Его Величество указал, между прочим, что он обо всем переговорил перед своим отъездом из Ставки с генералом Алексеевым, послал Иванова в Петроград.

“Когда же мог произойти весь этот переворот”, - сказал Государь.

Рузский ответил, что это готовилось давно, но осуществилось после 27 февраля, то есть после отъезда Государя из Ставки.

Перед Царем встала картина полного разрушения Его власти и Престижа, полная Его обособленность, и у него пропала всякая уверенность, в поддержке со стороны армии, если главы Её в несколько дней перешли на сторону врагов Императора.

Зная Государя и все особенности его сложного характера, его искреннюю непритворную любовь к родине, к Семье Своей, Его полное понимание этого неблагоприятного к нему отношения, которое охватило “прогрессивную” Россию, а главное, что это бедственно отразится на продолжении войны, многие из офицеров предполагали, что Его Величество может согласиться на требование отречения от Престола, о котором говорил Рузский.

Государь не начнет борьбу, думали офицеры, боясь за судьбу своего отечества.

Государь в эту ночь, с 1 на 2 марта, долго не спал.

Он ждал опять прихода генерала Рузского к себе, после его разговоров с Петроградом и Ставкой, но Рузский не пришел.

Его Величество говорил с графом Фредериксом, Воейковым и Федоровым о Царском и его очень заботила мысль о Петрограде, Семье, так как уже с 27 февраля, два дня, Его Величество ничего не знал и никаких сношений с Царским Селом не было…

А в древнем Пскове, вместе с Государем Императором присутствуют офицеры Свиты при обсуждении вопроса об оставлении Царем Российского Престола в дни величайшей войны с немцами после того, как этот Царь, ставший предводителем Русской армии, накануне перехода в наступление и вся страна и весь народ уверены, что разобьем врага.

И все это оказалось ни к чему. Его заставляют передать престол отроку сыну и слабому маловольному регенту – брату Михаилу.

А у явной власти, становятся случайные люди и среди них личный враг Царя Гучков, Родзянко и все эти лидеры “прогрессивного блока”, мечтающие о портфелях министров…

Четверг. 2 марта.

В этот день Государь встал ранее обычного и уже в 8 часов утра Его Величество сидел за письменным столом у себя в отделении…

Уже несколько дней все офицеры, и даже Его Величество, не знали, что происходит в Петрограде, и насколько безопасна там жизнь их семей и близких людей.

С целью узнать что-либо о происходящем, Дубенский послал своего деньщика в Петроград, переодев его в форму хлебопеков псковской команды, с ближайшим поездом денщик отправился в Царское Село и Петроград, ему удалось доехать быстро по назначению и даже привезти всем офицерам ответы, но уже в Могилев.

Этот случай ПОКАЗЫВАЕТ, в какой обособленности были Царские поезда в ти дни, и даже Государь не мог пользоваться телеграфом и телефоном, хотя в поезде у Рузского был и телефон и телеграф и аппарат Юза, который мог передавать целые листы с текстами.

В 9 часов должен был прибыть генерал Рузский и доложить Его Величеству о своих переговорах за ночь с Родзянко и Алексеевым.

Всю ночь прямой провод переносил известия из Пскова в столицу и Ставку и обратно.

В начале десятого часа утра генерал Рузский с адьютантом графом Шереметьевым прибыл на станцию и тихо прошел платформу, направляясь в вагон Его Величества.

Телеграмма Алексеева главкомам по вопросу отречения послана 2 марта в 10 часов 15 минут утра, а ответы сообщены Алексеевым того же числа в 14 часов 30 минут.

На вокзале начал собираться народ, но особенного скопления публики не было, Свитские офицеры встретили нескольких гвардейских офицеров-егерей, Измайловцев, которые передавали о столкновениях у гостиницы Астория, а главное, что, если бы было больше руководства войсками, то был бы другой исход событий, так как солдаты в первые дни настроены были против бунта. Говорили, что никаких пулеметов на крышах не было.

Все эти офицеры выбрались из Петрограда и направлялись в свои части на фронт.

Они спрашивали о Государе, о его намерениях, о здоровье, и искренно желали, чтобы Его Величество Проехал к Войскам Гвардии.

“Там совсем другое”, поясняли они.

Чувство глубочайшей преданности к Императору сквозило в каждом их слове.

Рузский пробыл у Его Величества около часа, после чего все узнали, что в Псков должен приехать председатель Государственной Думы М.В.Родзянко для свидания с Государем…

Дело в том, что за ночь Рузский, Родзянко, Алексеев сговорились и теперь решался не основной вопрос оставления трона, но детали этого предательского решения.

Составлялся манифест, который должен был быть опубликован. Манифест этот вырабатывался в Ставке Главковерха в Могилёве, автором его являлся церемониймейстер Высочайшего двора Базили, директор политической канцелярии при Верховном Главнокомандующем, а редактировали этот акт генералы Лукомский и Алексеев.

Базили, придя в штабную столовую утром 2 марта, рассказывал, что он всю ночь не спал и работал, с генерал-квартирмейстером Лукомским, составляя по поручению генерала Алексеева манифест отречения от престола Императора Николая-II.

А когда ему заметили, что это слишком серьезный исторический акт, чтобы его можно было составлять так наспех, то Базили ответил, что медлить было нельзя и советоваться было не с кем и что ему приходилось несколько раз ходить из своей канцелярии к генералу Алексееву, который и установил окончательный текст манифеста и передал его в Псков генерал-адьютанту Рузскому для представления Государю Императору.

Весь день 2 марта прошел в тяжелых ожиданиях окончательного решения величайших событий… Прежде всего Свитские офицеры мало верили, что Великий Князь Михаил Александрович примет престол.

Некоторые говорили об этом сдержанно, только намеками, но генерал-адъютант Нилов определенно высказал: “Как можно этому верить.

Ведь знал же этот предатель Алексеев, зачем едет Государь в Царское Село.

Знали же все деятели и пособники происходящего переворота, что это будет 1 марта, и все-таки, спустя только одни сутки, то есть за одно 28 февраля, уже спелись и сделали так, что Его Величеству приходится отрекаться от престола.

Михаил Александрович – человек слабый и безвольный и вряд ли он останется на престоле. Эта измена давно подготовлялась и в Ставке и в Петрограде. Думать теперь, что разными уступками, можно помочь делу и спасти родину, по моему - безумие.

Давно идет ясная борьба за свержение Государя, огромная масонская партия захватила власть и с ней можно только открыто бороться, а не входить в компромиссы”.

Нилов говорил всё это с убеждением, и смело пошел бы лично на решительные меры и конечно арестовал Рузского, если бы получил приказание Его Величества.

Кое-кто возражал Константину Дмитриевичу и выражал надежду, что Михаил Александрович останется, но никто не выражал сомнения в необходимости конституционного строя, на который согласился ныне Государь…

Граф Фредерикс был тщательно одет, в старших орденах, с жалованными портретами трех Императоров: Александра-II, Александра-III и Николая-II. Мне говорил Государь:

“Я так боюсь за Семью и Императрицу.

У меня надежда только на графа Бенкендорфа».

Вы, ведь, знаете, как дружно живет наша Царская Семья.

Государь беспокоится и о матери Императрице Марии Федоровне, которая в Киеве”…

Воейков в эти дни стремился быть бодрым, но видимо его волновали события, никакой особой деятельности в пути Могилев – Малая Вишера – Псков комендант не проявил.

В самом Пскове Воейков, тоже остался в стороне, так как его мало слушали, а Рузский относился к нему явно враждебно, у Государя он едва ли имел в эти тревожные часы значение, прежде всего потому, что Его Величество, никогда не считал Воейкова за человека широкого государственного ума и не интересовался его указаниями и советами.

Нарышкин был задумчив, обычно молчал и как-то стоял в стороне, мало участвуя в переговорах. Очень волновались и тревожились предстоящим будущим для себя граф Граббе и герцог Лейхтенбергский, особенно первый.

Мордвинов, бывший адъютант великого князя Михаила Александровича, от которого он ушёл и сделан был флигель-адьютантом Царя, после брака Великого Князя Михаила с Брасовой, очень серьезно и вдумчиво относился к переживаемым явлениям.

О Михаиле Александровиче, он старался не говорить и не высказывал никаких предположений о готовящейся для него роли регента Наследника Цесаревича.

К 12 часам Свитские офицеры узнали, что Родзянко не может приехать на свидание к Государю Императору, но к вечеру в Псков прибудут член исполнительного комитета Думы В.В.Шульгин и военный и морской министр временного правительства А.А.Гучков.

Государь оставался у себя в вагоне после продолжительного разговора с Рузским.

В 8 часов вечера 2 марта прибыл первый поезд из Петрограда, он был переполнен, толпа из вагонов бросилась в вокзал к буфету, впереди всех бежал какой-то полковник.

Дубенский обратился к нему, спросил о Петрограде, волнениях, настроении народа.

Полковник ответил, что там теперь все хорошо, город успокаивается и народ доволен, так как фунт хлеба стоит 5 копеек, масло 50 копеек.

Меня удивил этот ответ, определяющий суть революции, народных бунтов, только такой материальной стороной и чисто будничным интересом.

“Что же говорят о Государе, о всей перемене”, - спросил Дубенский опять полковника.

“Да о Государе ничего не говорят, надеются, что «временное правительство» с новым царем Михаилом /ведь его хотят на царство/ лучше справится”.

Невольно приходится задумываться, - неужели общество так подготовлено к замене Государя, что это уясняется всеми так просто и без сомнений.

Поезд ушел, на станции стало тихо, и офицеры стали ожидать экстренного прибытия из столицы депутатов Александра Ивановича Гучкова и Шульгина Василия Витальевича.

Часов около 10 вечера флигель-адъютант полковник Мордвинов, полковник герцог Лейхтенбергский и генерал-майор Дубенский вышли на платформу, к которой должен прибыть депутатский поезд.., через несколько минут он подошел.

Из ярко освещенного вагона салона выскочили два солдата с красными бантами…

Затем из вагона стали спускаться сначала Гучков, за ним Шульгин, оба в зимних пальто.

Гучков обратился к нам с вопросом, как пройти к генералу Рузскому?

Но Гучкову полковник Мордвинов сказал, что им надлежит следовать прямо в вагон Его Величества… Они поднялись в вагон Государя, разделись и прошли в салон.

При этом свидании Его Величества с депутатами присутствовали министр Императорского Двора генерал-адъютант граф Фредерикс, генерал-адъютант Рузский, его начальник штаба генерал Ю.Н.Данилов, начальник снабжения Северного фронта генерал С.С.Саввич, дворцовый комендант генерал Воейков и начальник военно-походной канцелярии генерал Нарышкин…

По виду Шульгин, да и Гучков казались смущенными и конфузливо держались в ожидании выхода Государя и через несколько минут появился Его Величество, поздоровался со всеми, пригласил сесть всех за стол у угловой дивана.

Государь спросил у депутатов, как они доехали.

Гучков ответил, что отбытие их из Петрограда, ввиду волнений среди рабочих, было затруднительно. Затем само заседание продолжалось недолго.

Его Величество, спокойно и твердо сказал, что он исполнил то, что ему подсказывает Его совесть, и НЕ ОТКАЖЕТСЯ ОТ ПРЕСТОЛА…

Тогда Гучков взял манифест, составленный Н.А.Базили, А.С.Лукомским и М.В.Алексеевым и передал его барону Фредериксу, который его и подписал!

После чего Царь был Арестован, а граф Фредерикс, зашел в вагон, где находились Свитские офицеры, и упавшим голосом сказал по-французски:

“Все кончено, Государь отказался от престола и за себя и за Наследника Алексея Николаевича в пользу брата своего Михаила Александровича…”.

В это же время верховным главнокомандующим всеми российскими силами был назначен …великий князь Николай Николаевич – наместник Кавказа и главнокомандующий Кавказской армией, о чем была послана телеграмма в Тифлис Его Величеством.

Государь был закрыт у себя в отделении, а все остальные стали ждать изготовления копии манифеста. Вот собственно с формальной стороны и все, что произошло на свидании депутатов Думы Гучкова и Шульгина с Его Величеством.

Среди близких Государю, среди Его свиты, в огромном большинстве все почти не владели собою… плакал граф Фредерикс, были слезы у князя Долгорукова, Федорова, Штакельберга, Мордвинова, да и все остальные были мрачны.

Государь после 12 часов ночи из отделения, ушёл к себе в купе и оставался там один.

Генерал Рузский, Гучков, Шульгин и все остальные скоро покинули Царский поезд и после часа ночи депутатский поезд, собственно один вагон с паровозом, отбыл в Петроград. Небольшая кучка народа смотрела на этот отъезд.

Дело было сделано – Императора Николая-II уже не было.

Он передал престол Михаилу Александровичу.

Поздно ночью, в пятницу 3 марта, арестованный Государь отбыл из Пскова в Могилев…

Гвардейский экипаж, остававшийся в Петрограде, был переведён на сторону Временного правительства двоюродным братом Николая-II, каинитом, великим князем Кириллом Владимировичем, который зайдя в Государственную Думу нацепил красный бант.

Петроградский Совет 3 марта 1917 года постановил:

«Довести до сведения Рабочих депутатов, что Исполнительный Комитет Совета Рабочих и Солдатских депутатов постановил арестовать династию Романовых и предложить Временному правительству произвести арест совместно с Советом Рабочих депутатов.

В случае же отказа запросить, как отнесется Временное правительство, если Исполнительный Комитет сам произведет арест.

Ответ Временного правительства обсудить вторично в заседании Исполнительного Комитета…Вопрос о том, как произвести арест, поручить разработать военной комиссии Совета Рабочих Депутатов.

Николаю Чхеидзе и Матвею Скобелеву поручено довести до сведения правительства о состоявшемся постановлении Исполнительного Комитета Совета Рабочих Депутатов».

4 марта 1917 года на заседании Временного правительства, был принят ряд принципиальных решений по вопросу об имуществе Романовых. «Кабинет Его Величества» передали из ведения Министерства Императорского двора в ведение Министерства финансов, «цена вопроса» на март 1917 года составляла - 93 453 224 руб.

Председатель Петросовета Николай Семёнович Чхеидзе /1864+1926/ и министр юстиции Временного правительства Александр Фёдорович Керенский /1881+1970/ договорились,

и 7 марта 1917 года появился документ Временного правительства:

«Признать отрекшегося императора Николая-II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село…».

Уехавшего из Петрограда в Ставку Верховного Главнокомандования под Могилёв, Императора Николая-2 - каиниты начали «подставлять» - создав искусственные беспорядки на пару дней в Петрограде и затем заманили в город Псков, где командующий Северным фронтом генерал-каинит Николай Владимирович Рузский выполнил приказы своего двоюродного брата каинита Дмитрия Павловича Рузского, профессора политехнического института в Петрограде, а по основной своей деятельности и по СОВМЕСТИТЕЛЬСТВУ - бывшего Исполнительным Секретарём у главного масона в Российской Империи – каинита Николая Виссарионовича Голгофского /Некрасова/.

При помощи генерала каинита Рузского - Император Николай-2 - был фактически лишён сношения с внешним миром, а затем арестован, ибо в Царском поезде у Императора Николая-2 не было ни телефона, ни телеграфа, а в стоящем рядом железнодорожном составе командующего Северным Фронтом генерала каинита Рузского был и телефон и телеграф и аппарат Юза /который распечатывал тексты на бумаге четвёртого формата/.

Императору Николаю-2 – каинит Николай Владимирович Рузский докладывал лишь ложную информацию, которую получал от своего двоюродного брата, каинита Дмитрия Павловича, которого эту ложь заставлял передавать главный масон российской Империи и каинит Николай Виссарионович Голгофский-Некрасов.

Другим лжецом, который вводил в заблуждение Императора Николая-2 был Начальник Генерального Штаба генерал каинит Алексеев, который присылал ложные телеграммы в штабной вагон генерала каинита Рузского о том, якобы все командующие требует его отречения, а на самом деле это было не так!

Верными Царю Николаю-2 в марте 1917г., остались: генерал-адъютант Штаба Верховного Главнокомандования, адмирал Константин Дмитриевич Нилов, начальник Морского Штаба Верховного Главнокомандующего;

генерал-адъютант Штаба Верховного Главнокомандования, адмирал Александр Иванович Русин; генерал-лейтенант, граф, Золотая Шашка России Фёдор Артурович Келлер, командир 3-го кавалерийского корпуса; генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Нечволодов командир 19-й Пехотной дивизии; начальник штаба отдельного Гвардейского кавалерийского корпуса, полковник А.Г.Винекен!

Но Русин был смещен с должности, Винекен застрелен, т.к, его командир магометанин, генерал-адъютант Хан-Нахичеванский, не одобрил телеграммы в поддержку Царя Николая-II, а генерал Фёдор Артурович Келлер, собрав представителей от каждой сотни вверенных ему частей, сказал:

«Я получил депешу об отречении Государя и о каком-то временном правительстве.

Я, ваш старый командир, деливший с вами и лишения, и горести, и радости, не верю, чтобы Государь Император в такой момент мог добровольно бросить на гибель армию и Россию. Вот телеграмма, которую я послал Царю:

«3-й конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрекся от престола.

Прикажи, Царь, придем и защитим Тебя».

Весь 3-й Корпус захотел спешить на выручку плененного Государя.

Испуганные изменники отрядили в штаб 3-го Конного корпуса, стоявшего в Оргееве, начальника 12-й кавалерийской дивизии генерала-лейтенанта барона Карла Маннергейма. На уговоры «пожертвовать личными политическими убеждениями для блага армии» Федор Артурович отвечал: «я христианин, и думаю, что грешно менять присягу».

Под угрозой объявления бунтовщиком генерал-лейтенант Келлер был отстранен от командования корпусом, но также отказался от сомнительной «чести» служить в Добровольческой армии, и в июне 1918 года, генерал-лейтенант Келлер писал генерал-предателю каиниту Алексееву:

«Объединение России великое дело, но такой лозунг слишком неопределенный, и каждый даже Ваш доброволец чувствует в нем что-то недосказанное, так как каждый человек понимает, что собрать и объединить рассыпавшихся можно только к одному определенному месту или лицу. Вы же об этом лице, которым может быть только ПРИРОЖДЁННЫЙ, ЗАКОННЫЙ ГОСУДАРЬ, умалчиваете»!

В Харькове генерал-лейтенант Фёдор Артурович Келлер, начал формировать Монархическую Северо-Западную Псковскую армию, однако в Киеве до планируемого отъезда генералом-графом Келлером во Псков, Фёдору Артуровичу не суждено было исполнить свое намерение – «через два месяца поднять Императорский Штандарт над Священным Кремлем», его в 4 часа утра 8 декабря 1918 года, на Софийской площади в Киеве, у памятника Богдану Хмельницкому, убили Петлюровцы..!

Все руководители беспорядков в Петрограде и банкиры, подчинялись лично главному представителю Ротшильдов в России – масону и заместителю Председателя Государственной Думы – каиниту Николаю Виссарионовичу Голгофскому, который курировал свержение Самодержавия и изменение политического устройства Империи.

Основными финансовыми учреждениями, на которые опирался Некрасов были четыре банковских дома каинитов, каждый из которых управлялся родными братьями:

1. Одесский банкирский дом братьев каинитов Рафаловичей;

2. Киевский банкирский дом братьев каинитов Поляковых;

3. Московский банкирский дом братьев каинитов Рябушинских;

4. Петроградский банкирский дом братьев каинитов Животовских: Льва, Тевеля, Давида и Абрама, сыграл ключевую роль в разрушении Российской Империи.

Мать Николая-II, Датская Принцесса Дагмара, по соглашению со своей родной сестрой, на тот момент Королевой Англии – Александриной, решили создать совместную компанию, под которую был создан Русско-Азиатский банк, на базе обанкротившегося Русско-Китайского банка в совет директоров которого попал дядя и свёкор Троцкого – Абрам Животовский, он же компаньон чиновника минфина и заводчика Алексея Путилова, акционера «Русско-Азиатского банка».

На тот момент времени в Экономике Российской Империи работало Два Царских Дома:

Самого Императора Российской Империи Николая-2 и Дом Вдовствующей Императрицы Марии Фёдоровны, матери Николая-2, которая создавала своей недальновидностью, пригревая различных каинитов под своей крышей - для сына Государя-Императора Николая-2 массу проблем, приведших к вооружённому перевороту!

Животовские закрепились в Совете Директоров Русско-Азиатского банка, под «крышей» «кабинета Е.И.В. вдовствующей императрицы» Марии Фёдоровны, где акционером был каинит Алексей Путилов, крупнейший промышленник в России, лично раскачивавший революционные настроения в среде рабочих, выводя на демонстрации отдельные цеха своего завода – Путилов платил деньги рабочим за несение транспорантов и лозунгов!

И в то же время Путилов страховал свои заводы на случай простоя, и получал субсидии от Страховых Компаний – за то, что «сам же создавал» искусственные простои цехов своего завода, выгоняя людей на демонстрации против Самодержавия!

Животовские были родными братьями матери Льва Бронштейна /Троцкого/, который женат вторым браком на Наталье Седовой - своей двоюродной сестре и дочери своего дяди – Абрама Животовского.

Запасы хлеба в магазинах после 26 февраля ещё оставались на трое суток, в то время как муку со складов Петрограда банкир и каинит Абрам Животовский продал Германии!

И всё это умышленно растиражировали каинитские СМИ, в контексте, что мол

МОГУТ БЫТЬ НЕДОПОСТАВКИ ХЛЕБА…

из-за того, что сильными метелями занесены были снегом пути и из соседних областей могут не успеть доставить вовремя вагоны с мукой, хотя все остальные продовольственные мясные и молочные товары были в избытке... И вдруг после ареста, каинит Абрам Животовский был отпущен каинитами руководящими городской Полицией - в насмешку над жителями Петербурга - под подписку о невыезде…

Заговор против Императора Российской Империи имел международный масштаб - правительства «союзников» Англии и Франции – уже 1 марта 1917 года, признали Временный Думский Комитет, вопреки воле Царя, как новое Правительство России!

Царь Николай-2 отказался подписывать этот состряпанный каинитами манифест, ибо если бы он хотел отречься от Престола, то должен был писать собственноручно акт отречения, как требовалось по законам Российской Империи!

Ведь Царь Николай-2 имел титул ИМПЕРАТОРА, который по своему статусу являясь ХРАНИТЕЛЕМ ДОГМАТОВ И КАНОНОВ ПРАВОСЛАВНОЙ ХРИСТИАНСКОЙ ВЕРЫ ВО ВСЁМ МИРЕ - ЯВЛЯЛСЯ ЗАЩИТНИКОМ ВСЕХ ПРАВОСЛАВНЫХ ХРИСТИАН В МИРЕ, что было закреплено в ЗАКОНАХ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ!

Потому НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ-2 не только НЕ ИМЕЛ ПРАВА, НО И НЕ МОГ ОТРЕЧЬСЯ БЕЗ ОДОБРЕНИЯ СОБОРА ЗЕМСКО-ПОМЕСТНОГО, да и то, таковой АКТ ДОЛЖЕН БЫЛ ПИСАТЬСЯ ИМ СОБСТВЕННОРУЧНО ОТ РУКИ, а не печататься на машинке!

Единственным условием при котором Государь мог отречься от Престола – это смертельная болезнь или смертельное ранение, полученное в бою!

Этот напечатанный каинитами генерал-квартирмейстером Ставки Верховного Главнокомандования каинитом Александром Сергеевичем Лукомским и церемониймейстером Высочайшего двора директором политической канцелярии при Верховном Главнокомандующем /Представительство МИДа при Генеральном Штабе под предводительством князя Владимира Николаевича Кудашева, созданное для работы с находящимися при Генеральном Штабе Русской Армии - военными атташе Франции, Англии, Сербии, Японии, Черногории и т.д./ - каинитом Николаем Александровичем Базили «лже-манифест об отречении царя» – редактировался генералами Лукомским и Алексеевым, после чего был отправлен из Могилёва в Псков, при помощи аппарата Юза.

Масоны во главе со Львовым и Керенским под Руководством Голгофского-Некрасова, на основании «фальшивого манифеста» заставили родного брата Николая-2 – Михаила, под угрозой оружия, приставленного к виску Великого Князя Михаила, не знавшего где брат и что с ним - отречься от Престола в пользу Учредительного Собрания.

Но если бы Великий Князь Михаил Александрович – писал Сам и без силового давления на него, - то в таковом Акте, первое, что им было бы написано – это призвание к Созыву Земско-Поместного Собора!

Умер брат Императора Николая-2, Великий Князь Михаил Александрович в Вырице в 1949 году, прославив себя Духовными подвигами, повторив подвиг Святаго Серафима Саровского молившегося на камне во время Отечественной войны 1811-1814 годов!

Также и Великий Князь Михаил Александрович молился на камне в Вырице во время Великой Отечественной войны, а узнавшие его по 1-й Мировой Войне Румынские офицеры, часто заходили к Великому Князю Михаилу в гости и с достоинством относились к местному населению.

Потому при отступлении гитлеровских войск – Вырицу не стали разрушать Румынские войска, как им приказывало Командование Вермахта, из-за уважения к Старцу!

Упокоился Великий Князь Михаил Александрович в Вырице, возле храма, построенного в честь 300-летия Романовых, жив последние годы жизни как Серафим Вырицкий!

6-го марта 1917 года, Самое большое преступление сделала каинитская верхушка Церкви, которая признала «фальшивый манифест» за «настоящий Акт» и обер-прокурор Синода каинит Владимир Николаевич Львов - разослал в Нью-Йорк и по всем Российским Епархиям телеграммы о том, что Царь «типа отрёкся от Престола» – чем и породила Гражданскую Войну на территории Российской Империи и внешнюю интервенцию!

А ведь каинитская верхушка РПЦ уже с 1912 года начала серьёзно вредить Самодержавию и Государю Николаю-2 в частности, отправив циркуляр по всем епархиям с указанием! ..не вынимать частичку за Здравие Царя на Проскомидии во время Литургии!

Даже одно это обстоятельство является тягчайшим преступлением перед Царём и Богом!

Потому Господь и наказал всех архиереев за клятвопреступление перед Помазанником Божиим, одни из них были убиты, другие были рассеяны по миру.

Определение Св. синода № 1207 «Об обнародовании в православных храмах актов 2 и 3 марта 1917г.

6 марта 1917г.

Святейший Правительствующий Синод Российской Православной Церкви, выслушав состоявшийся 2 марта 1917 года акт об отречении Государя императора Николая-II за себя и за сына от Престола Государства Российского и о сложении с себя Верховной власти, и состоявшийся 3 марта 1917 года акт об отказе великого князя Михаила Александровича от восприятия Верховной власти впредь до установления в Учредительном Собрании образа правления и новых основных законов Государства Российского, ПРИКАЗАЛИ:

Означенные акты принять к сведению и исполнению и объявить во всех православных храмах, в городских – в первый по получении текста сих актов день, а в сельских – в первый воскресный или праздничный день, после Божественной литургии, с совершением молебствия Господу Богу об утишении страстей, с возглашением многолетия Богохранимой Державе Российской и Благоверному Временному Правительству ея.

О чем, для исполнения по духовному ведомству, послать подлежащим учреждениям и лицам циркулярные указы.

Подписали:

Владимир /Богоявленский/, митрополит Киевский;

Макарий /Парвицкий-Невский/, митрополит Московский;

Сергий /Страгородский/, архиепископ Финляндский;

Тихон /Белавин/, архиепископ Литовский;

Арсений /Стадницкий/, архиепископ Новгородский;

Михаил /Ермаков/, архиепископ Гродненский;

Иоаким /Левицкий/, архиепископ Нижегородский;

Василий /Богоявленский/, архиепископ Черниговский;

Протопресвитор /придворного духовенства/ Александр Дернов;

Протопресвитер /военного и морского духовенства/ Георгий Шавельский;

РГИА. Ф. 796. Оп. 209. Д. 2832. Л. 2а. Машинопись. Подлинник.

Телеграмма с распоряжением первенствующего члена Святейшего синода митрополита Киевского и Галицкого Владимира /Богоявленского/.

6 марта 1917г.

Моления следует возносить за Богохранимую Державу Российскую и за Благоверное Временное Правительство ея.

Митрополит Владимир.

РГИА. Ф. 796. Оп. 204. 1917. I отдел. V стол. Д. 54. Л. 6. Подлинник.

На подлинном бланке написано, что телеграмма разослана в 67 экземплярах. 66 были отправлены по епархиям внутри России и один – в Нью-Йорк. Не посылалась в Петроградскую епархию.

РГИА. Ф. 796. Оп. 204. Оп. 209. Д. 2832. Л. 16. Машинопись. Подлинник.

Председатель Петроградского Совета каинит Николай Семёнович Чхеидзе и министр юстиции Временного правительства каинит Александр Фёдорович Керенский /Аарон Кирбис, которого искусственно зачала в тюрьме каинитка Гесей Гельфман, приёмный сын Фёдора Керенского, сменил имя на Александр/, договорились и 7 марта 1917 года появился документ Временного правительства:

«Признать отрекшегося императора Николая-II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село…».

Этот документ от 7 марта появился после того, как 6 марта 1917 года, именно каинитская верхушка Церкви сделала основное предательство, когда эти подлецы, признали фальшивку «манифест об отречении», за «настоящий акт» и послали телеграммы по всему Миру, что «Царь отрёкся», и чтобы молиться за новую власть Временного Правительства!

Хотя тот же обер-прокурор Синода каинит Львов Владимир Николаевич, через 10 лет, в 1927 году возглавлял «союз безбожников»!

27 марта 1917 года последовало важнейшее постановление Временного правительства, согласно которому денежные капиталы, принадлежащие Кабинету «бывшего императора» и состоявшие в распоряжении Кабинета, подлежали зачислению в доход Государственного казначейства.

11 апреля 1918 года Вдовствующая Императрица Мария Фёдоровна покинула навсегда Российскую Империю, уехав из своего Крымского Елагинского Дворца в Англию на Британском Линкоре «Мальборо», который за ней прислала её родная сестра Александрина с своим сыном Королём Англии Георгом-5.

Император Российской Империи Николай-2 сделал на задней части Иконы Святаго Николая Чудотворца собственноручную надпись и передал эту икону своей маме – Вдовствующей императрице Марии Фёдоровне - в дорогу, когда она на Линкоре Мальборо отходила от берегов Крыма!

В октябре 1917 года, каинит Керенский сбежал из РССФР, и увёз с собой много документов Временного Правительства, а двоюродный брат Царя Николая-2 - Сталин придя вместе с Лениным к власти начал выправлять то, что натворил Керенский!

В апреле 1918 года в РСФСР было отменено право наследования и началась национализация частных коллекций оставленных дворцов, а сами дворцы объявлены народным достоянием.

В 1920-1922 годах, только из дворцового и фондового имущества Царскосельских и Павловских дворцов-музеев в Государственный фонд изъяли 55 пудов 24 фунта 74 золотника 45 долей серебра, 5 фунтов 55 лотов 18 долей золота, 3 доли платины.

Государю Императору Николаю-2 и всей его Семье - Господь даровал много лет жизни и Император Николай-2, вместе со своим двоюродным братом Михаилом /Иосифом/ Николаевичем /Виссарионовичем/ Романовым-Пржевальским-Сталиным /Джугашвили/ из основных частей Российской Империи создали СССР, но не на базе Морского Права, как созданы все остальные страны Мира!

Сталин легализовал Царевича и своего племянника Алексея под фамилией Косыгин, сделав ему новую биографию и довёл Царевича до вершин власти в СССР!

Сталин в 1939 году всё-таки смог арестовать Голгофского-Некрасова и в НКВД на допросах каинит Голгофский расписал всё письменно как они разваливали Российскую Империю и как готовили отстранение от управления страной Императора Николая-2.

Сталин показал каиниту Голгофскому-Некрасову, сидевшему в тюрьме - живого Царя, пришедшего на эту встречу в форме полковника РККА – что привело Голгофского в ужас, после чего в 1940 году главный масон Российской Империи Голгофский был расстрелян!

Умер Николай-2 в Нижнем Новгороде 26 декабря 1958 года. А отпевал и хоронил Государя-Императора Российской Империи – Знаменитый Нижегородский старец Григорий Долбунов, который сам был женат на дочери не менее Знаменитого Нижегородского старца Михаила Сметанина, помогавшего Царю во времена СССР!

После отстранения Царя Николая-2 от Управления Российской Империей – при помощи ФРС США – Ротшильды начали масштабно прибирать к своим рукам все материальные и финансовые ресурсы всех стран МИРА, развязывая для этого войны и перевороты!

И на сегодня 174-ре Центральных банка Мира находятся в собственности у Ротшильдов и в системе ФРС существует ещё ВИС-Банк, находящийся в Швейцарском городе Базеле, через узкое горлышко которого которого, между Центральными Банками всех стран Мира идут все свифты, по которым проходят электронные платежи всех стран Мира, а управляются они через Федеральную Резервную Систему США, которая до сих пор на 88.8% является Собственностью России в Лице Императора Николая-2.

Потому именно за эту Долю ЦАРЯ в ФРС США – идёт последние десятилетия, после распада СССР - борьба Мировых кланов, чтобы не отдавать эту Царскую Долю – России, через Наседников Николая-2, - а оформить ЭТУ ДОЛЮ на иудейского мошиаха - Гошу!

ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО для этого раскручивают лже-наследников, потомков предателя Царя - Кирилла Владимировича – Гошу и Машу Гогенцоллернов власть имущие в Мире и РФ.

Именно с этой целью, в этой Мировой афёре, - Руководители Московской Патриархии, пошли на подлоги и фальсификации в отношении Царской Семьи, которую «похоронили», чтобы вместо них Наследником Доли России в ФРС США – стал Гоша Гогенцоллерн – прямой Наследник Третьего Рейха и иудейский мошиах!

Оттого так внезапно, занафталиненную с апреля 2019 года, куклу Гоши Гогенцоллерна, вновь достали из сундука театральные кукловоды создаваемой Новой Хазарии, ибо до конца 2021 года им необходимо вывезти из израиля всё своё население на территории СНГ, а краеугольный камень всего этого Проекта – приход мошиаха вот его и пиарят!

Сергей Иванович Жиленков  историк царской семьи

https://youtu.be/hNUfbjMTdsA

 https://youtu.be/HTbkHW3IOJo  

 https://youtu.be/r1-na79mMi0

ссылка. https://cont.ws/@heccrbt/1932811?fbclid=IwAR0D6qviHCxML56GB4i0xRN48OfgvUVOaPUpTwJGBZj5vUonNQslQXKJjME

Если вам понравился материал, расскажите о нем друзьям: